03 сентября 2018

«Мы почти не разговаривали о футболе, так как мне он был не интересен, да и, думаю, Эдриану тоже». История Эдриана Доэрти, потерянного гения футбола

Перевод восемнадцатой главы о забытом таланте Класса '92.

Гарет Доэрти проснулся в испуге. Кто-то пытался залезть через окно в его комнату студенческого общежития в Солфорде. Что делать? Он оглянулся в панике и услышал голос брата. «Извини, что разбудил, – прошептал Эдриан Доэрти. – Можно взять твой чемодан на время?»

Чемодан? Поздней ночью? Гарет велел ему вернуться утром. «Нет, он нужен мне сейчас, – не унимался Эдриан. – Я улетаю в Нью-Йорк. Автобус уходит через несколько часов».

Когда Гарет вновь проснулся несколько часов спустя, в свой 21-й день рождения, 13 мая 1992 года, он не понимал, приснилось ли ему это. Но нет, чемодан пропал, как и, очевидно, его брат. Что, черт возьми, произошло?

«Я уже помню это смутно, так как прошло много времени, – рассказывает Брайан Макгиллион. – Как-то вечером мы гуляли по Манчестеру, и я сказал ему, что мне нужно рано вставать, чтобы успеть на автобус до Лондона – мы университетом должны были поехать в Банк Англии. А Эдриан говорит:

– Пидж [прозвище Макгиллиона], может, подбросите меня?

– Зачем? Куда ты собрался?

– Я тут подумал… Хочешь со мной в Америку?

– Что ты имеешь в виду? Когда?

– Завтра. Я подумал, что мог бы добраться до Лондона с твоими ребятами. Как считаешь?

Я рассмеялся и забыл об этом».

Утром Макгиллион с удивлением увидел, как Эдриан Доэрти с чемоданом брата садится в автобус. «Он всё ещё пытался уговорить меня поехать с ним, – вспоминает Макгиллион. – Я его спросил:

– Зачем ты туда едешь? Что будешь там делать?

– Почему бы и нет, Пегги? Почему бы просто не поехать?

Он вышел из автобуса и отправился в аэропорт. Я подозреваю, что билет он купил уже там. Я думаю, это было желание скрыться от всего происходящего – от футбола, травмы, восстановления. Это был побег».

«Нет, всё было не так. Мы поехали в Нью-Йорк поиграть, – утверждает Ли Кассонс. – Мы не туристами туда отправились. Мы серьёзно решили там поиграть. Нам казалось, что в Нью-Йорке слушатели нас примут лучше, чем в Манчестере. Знаю, звучит ужасно наивно, но так и было. Мы произвели впечатление».

«У Эйдана была достаточно хорошая репутация, но мы отыграли в паре баров в северном квартале, и нас ни разу не позвали обратно, так что он решил, что в Нью-Йорке нас больше оценят. Мы обсуждали эту возможность, так что это было не полностью спонтанное решение. И вот, как-то раз он просто сказал: "Поехали завтра"».

«И да, правда, был тот экскурсионный автобус в Лондон, и он настаивал на том, что поедет на нём и доберётся сам. Всё было очень сложно, потому что я не мог вылететь ещё несколько дней. У нас не было жилья – мы должны были попробовать остановиться у моих друзей. Не было мобильных телефонов, так что я понятия не имел, как мы встретимся. Я успел дать ему номер приятеля, который жил в Нью-Йорке, и он исчез. Эйдан в итоге прилетел позже меня, несмотря на то, что выехал на три дня раньше».

Как так? «Он звонил мне из Лондона, из "Хитроу" или "Гатвика", и сказал, что купил билет, но рейс был на следующий день или даже через пару дней, – объясняет Кассонс. – Также была какая-то пересадка в "Шанноне", в Ирландии, так что я уверен, что он провёл ночь и там. Не в отеле. Насколько я знаю, эти две или три ночи он провёл в аэропортах. Ну и потом, конечно, была эта история с его обувью».

Та «история с обувью» стала очередной легендой про Эдриана Доэрти. Все помнят, что когда он прибыл в Нью-Йорк, бросалось в глаза состояние его кроссовок, на которое ему кто-то где-то грубо указал. Так как ему нужно было избавиться от старых потрёпанных кроссовок, вместо них у него на ногах оказалась пара ботинок со стальными носками. «Ничего ужасней я никогда не видела», – так описала их его кузина Карен Ферри. Последующие пару лет он их упрямо носил, чем вызывал смех у друзей и одноклубников.

Никто точно не знает, как они у него оказались. Лео Кассонс предполагает, что кто-то ему их отдал, возможно, хозяин одной из квартир, в которой они останавливались в Нью-Йорке, из жалости при виде его старых кроссовок. Карен Ферри думает, что её кузен просто нашёл их в нью-йоркском метро. Но самой популярной и интересной версией является та, согласно которой сотрудники аэропорта «Шаннон» были обеспокоены неряшливым внешним видом Доэрти и после серьёзного допроса и даже звонка на «Олд Траффорд», чтобы убедиться, что он действительно является игроком «Манчестер Юнайтед», разрешили ему ступить на американскую землю только при условии, что вместо кроссовок на нём будет обувь из стола находок. Оставалось только выбрать.

«Что касается "Вимпо", то в тур по Манхэттену он с нами не поехал. Вероятно, потому, что он был настоящим бродягой, – говорит Кассонс. – Очень жаль. В той поездке он бы мог найти себе новую обувь».

Родителей Эдриана Доэрти встревожил звонок сына за несколько недель до его девятнадцатилетия, когда он сообщил им, что находится на пути в Нью-Йорк. В конце концов, это было время, когда Манхэттен был известен как очаг преступности. С кем он туда отправился? С другом Лео. Где он будет жить? У Лео есть знакомые. Поездка была спланирована? Нет, но всё будет в порядке. Есть ли телефон для связи в Нью-Йорке? У него где-то был чей-то номер, по которому он должен был позвонить, когда освоится. Свяжется ли он со своей кузиной Карен, которая живёт в Бостоне? Да, хорошая идея. Где он собирался брать деньги? У него были деньги в британском банке и несколько долларовых счетов, но он не был уверен. Может, они бы могли каким-то образом переслать их ему, через Карен, например? Что он планировал делать в Нью-Йорке? Отыграть пару выступлений, сходить на концерты, оттянуться в Гринвич-Виллидж, Ист-Виллидж, всё в таком духе. А как же карьера в «Манчестер Юнайтед»? Это было летом, он просто отправился в отпуск, как и другие ребята. Как долго он будет в Нью-Йорке? Он пока не знал. «Мы беспокоимся за тебя, Эдриан. Нам кажется, это не лучшая идея». «Всё будет круто, поверьте».

21 мая 1992 г.

Простите, что не звонил (если к моменту прочтения этого письма мне не удалось это сделать). В Нью-Йорке странные телефоны. Я очень хорошо провожу время. Живу в Ист-Виллидж, это недалеко от Гринвич-Виллидж. Собираюсь позвонить сегодня Карен и в пятницу поеду к ней на неделю. Нью-Йорк – очень суетливый и странный город. В основном тут солнечно, и люди дружелюбнее, чем я ожидал. Всё хорошо. Если можете отправить те деньги Карен, я был бы благодарен. Вещи здесь дороже, чем я предполагал, но они того стоят. Эта поездка сильно отличается от всех остальных. Был на Макдугал-стрит и прочих местах, а также в “v.groovy”.

Тренажёрный зал дорогой. Алкоголь дёшевый. Есть люди неприятные. Есть отличные.

Лео Кассонс признаётся, что не помнит, сколько времени он и Эдриан Доэрти по прозвищу Макхиллбилли провели в Нью-Йорке летом 1992 года. Больше трёх недель, возможно, четыре, но точно не более шести, так он считает. Они жили полной жизнью, даже когда многие воспоминания сливались воедино. «Это было потрясающе, – говорит он. – Это была та музыкальная сцена Ист-Виллидж, о которой мы читали с 60-х годов. Мы ходили по барам, обсуждали музыку, а Эйдан писал песни. Ему там нравилось».

«Мы жили в разных местах, заваливались на ночь к людям, спали на диванах. Мы останавливались у друзей, с которыми я познакомился, когда путешествовал по Европе за пару лет до этого. Потом где-то ещё. Обычно все собирались возле площади в Ист-Виллидж, и каждый вечер мы ходили в разные места, играли в разных точках. И мы также просто выходили и играли в Ист-Виллидж».

О каком уровне говорится? Концерты в барах? Выступления на улицах? «Всё это, – говорит он. – Мы могли играть на улице, на "открытых микрофонах", а также в том месте под названием "Гаргойл Механик", которое было достаточно известным в Ист-Виллидж, и других местах, названий которых я уже не помню».

«Все эти люди отчаянно хотели добиться успеха, привлечь внимание, и некоторые из них были очень талантливыми. И там были люди из крупных лейблов, "Кэпитал Рекордс" и других. Они смотрели выступления, потом подходили и говорили, в основном Эйдану, что это было прекрасно. Я хорошо общался там с людьми, но, как и в Манчестере, Эйдан был абсолютной звездой. Я был второй скрипкой. Куда бы он ни пошёл, он производил впечатление. Людям нравилось его слушать. И не только в Нью-Йорке, в Бостоне тоже».

Всё было как в кино. Сирены полицейских машин, красные и синие огни, наручники… В первую свою ночь в Бостоне Эдриан Доэрти оказался на заднем сидении патрульной машины и отправился в полицейский участок.

Он провёл там несколько часов в ожидании встречи со своей кузиной Карен Ферри. Их водителя остановил патруль, и оказалось, что уровень алкоголя в его крови был выше допустимого. Наконец водитель появился, а Доэрти ему сказал: «Это было прекрасно! И так здесь каждую ночь?».

На тот момент прошло несколько лет с того времени, как Ферри видела своего кузена в последний раз, но она говорит: «Это был тот же Эдриан, каким он был в Страбанe, даже та же причёска. Мои товарищи по комнате его полюбили».

Доэрти приехал в Бостон один, оставив Ли Кассонса в Ист-Виллидж. «Он взял с собой гитару, – говорит Ферри. – Днём я была на работе, а он отправлялся на Гарвард-сквер. Ему там нравилось, там собирались бродячие музыканты. Он казался таким застенчивым, но у него всегда хватало смелости зайти в бар, послушать музыкантов, а потом спросить, можно ли ему выйти на сцену и что-нибудь исполнить с ними. И ему разрешали. Кое-кто говорил ему приходить на следующий день. Но он всегда приходил на ужин домой. Он всегда говорил, что должен насладиться запахом очищенной картошки».

Карен Ферри слышала от брата Шона о футбольных подвигах Доэрти, но только в общих чертах представляла, что его прогресс в «Манчестер Юнайтед» был прерван травмой колена. Она помнит жесткий отказ, который Эдриан ей дал, когда она попыталась узнать, как его футбольные дела. «Он не хотел говорить о футболе, – говорит она. – Он был сосредоточен на музыке. Казалось, что она была самой важной вещью в его жизни».

После «домашнего» Бостона (не беря в расчёт странное столкновение с законом) следовало возвращение к резкой творческой энергии Ист-Виллидж в Нью-Йорке. Эдриан Доэрти и Лео Кассонс исследовали и Гринвич-Виллидж (“v.groovy”, как он назвал его в той открытке), однако там всегда было слишком много туристов.

Они также играли в Бруклине. Не только в барах и на улице, но и на вечеринках, в чьих-то квартирах и домах. Кассонс помнит, что по кругу передавались «косяки» c «чистейшей травкой». Участвовал ли в этом футболист, который находился в отпуске? «Нет, он точно не употреблял, – отвечает Кассонс. – Он мог выпить, но не баловался наркотиками. Порой он пробовал покурить сигарету, но почему-то его легкие не переносили дыма».

Непохожесть профессионального футболиста Доэрти сделала его «белой вороной» в традиционном обществе. Чтобы влиться в общество Ист-Виллидж, нужно было выделяться, быть эксцентричным и оригинальным. Без сомнения, Макхиллбилли всё это умел. Он не был Бобом Диланом, но он не оставлял никого равнодушным и срывал аплодисменты.

«У него не было особого стиля, но люди оценивали его энергию и большой талант, – говорит Кассонс. – Он был как комета. И у него была невероятная способность писать песни. Он производил впечатление на всех. Он мог исполнять что-то вроде рэпа и полукрика, а люди ему отвечали».

Как и родители, а также сёстры и братья, друзья Доэрти вспоминают полученные открытки, в которых он восторженно отзывается о поездке. «Помню, ему очень понравился Ист-Виллидж, – говорит Мик Уинтерс. – Этот новый опыт доставлял ему большое удовольствие. Он любил поэзию, музыку и выступления на публике».

Ди Дивэйни, Кевин Доэрти и Найл Данфи помнят истории о том, как их друг прогуливался по опасным местам Бронкса. Они также помнят открытки, в которых он упоминал имена отдельных персонажей, с которыми он встречался. Это были одни и те же имена – Ивел Джим Френдли и Джимми Тиспун.

«Не знаю, сколько групп из тех, что там выступали, добились успеха, но мне они все казались талантливыми, – говорит Кассонс. – Как и Эйдан. Много людей тогда выступало, и он производил впечатление, как и любой другой. Он не был певцом или гитаристом, но слова его песен были потрясающими, и многие люди это понимали».

«Одного из тех, кто выступал тогда, в тех самых кругах, звали Пэйлфэйс. Он не смог добиться больших успехов, но хорошо на этом зарабатывал. Он был восхищён Эйданом. Он должен помнить Эйдана, если сможете его найти».

Пэйлфэйс (настоящее имя неизвестно) – американский певец и автор песен, который, редко выступая за деньги, был важной частью музыкальной сцены Ист-Виллидж того времени. Именно тогда, в 1990 году, он взял под своё крыло Бека Хэнсена, который позже будет известен как Beck. Пэйлфэйс и Бек жили в одной комнате и вместе ходили на вечера с «открытым микрофоном». Более того, Бек говорит, что Пэйлфэйс вдохновил его на карьеру, принесшую многочисленные награды и платиновые альбомы. Пэйлфэйс, который сейчас совсем не пьёт, в 90-е годы упивался почти до смерти на многочисленных вечеринках. Шансов на то, что он помнит Эдриана Доэрти, который находился на сцене Ист-Виллидж всего около месяца летом 1992 года, практически не было.

«Да, я помню его, – отвечает по телефону Пэйлфэйс. – Зачастую я не помню, с кем играл на прошлой неделе, но его я помню. Правда, звали его Макхиллбилли, так ведь?»

Ух, ты! Да, это действительно он. Что он помнит? «Я помню его музыку, и она мне нравилась, – отвечает он. – Она была не похожа на всё остальное. И в то время такие вещи меняли город. Старьё уходило. Появлялись временные места, где можно было играть. Можно было сыграть в двух или трёх за вечер. Мы приходили в одно заведение, играли там и уходили в другое, потом в третье. Слушатели тоже искали что-то новое, а оно иногда появляется в Нью-Йорке. Он оставил хорошее впечатление».

«Лучшее воспоминание о нём не связано с музыкой. Наша компания нашла какую-то модную арт-вечеринку на Восьмой Авеню. Парень, который её устроил, начал расспрашивать нас, кто мы и зачем пришли. А Эдриан/Макхиллбилли с этим грубым акцентом начал распевать песню Страшилы из "Страны Оз" "Если бы у меня были мозги". Это было первоклассно! У него хватило смелости сделать это. Очень скоро нас выпроводили с той вечеринки».

Был ли у него, как утверждает Лео Кассонс, истинный талант? «Да, я бы сказал так, – отвечает Пэйлфэйс. – Он никогда не давал мне диск со своими песнями или что-то вроде того, но мне нравилось проводить с ним время и слушать его музыку. Он был хорошим артистом. Люди приходят и уходят, так что не думаю, что я бы его помнил, не будь он музыкантом, который произвёл на меня впечатление».

Ивел Джим Френдли был найден в поисковике Google – последний раз его видели на басу в группе нью-йоркского музыканта по имени Билли Синдром, однако связаться с ним напрямую не удалось. Что же касается Джимми Тиспуна, этот псевдоним был брошен ещё до того, как мог оставить след в Интернете. Очень жаль.

В какой-то момент в июне 1992 года Эдриан Доэрти понял, что пришло время возвращаться в Англию. Приближалась предсезонная подготовка «Манчестер Юнайтед», и, несмотря на дорогостоящие визиты в зал, месяц в Нью-Йорке вряд ли чудесным образом повлиял на восстановление колена. «Мы почти не разговаривали о футболе, так как мне он был не интересен, да и, думаю, ему тоже, – говорит Лео Кассонс. – Он просто был полностью поглощён музыкой».

Они не записались, но Кассонс всё же считает, что они бы совершили прорыв, применив иной подход. «Эйдан был достаточно талантлив, чтобы привлечь внимание лейблов, – говорит он. – Если б он только мог контролировать свой талант или укротить его, чтобы быть немного помягче, чтобы люди говорили: "О, он не такой уж и сумасшедший". Тогда кто-нибудь сказал бы: "Я его возьму, мы с ним поработаем и выпустим эти песни". И вообще, если бы мы лучше всё организовали и я бы не был полным идиотом в то время, было бы умно с моей стороны помочь его творчеству, потому что он был большим талантом».

В каком-то смысле поездка в Нью-Йорк была побегом, но это того стоило. Если получилось там, получится где угодно, как говорится в старой песне. У них не получилось – «Шляпные Болванщики» не покорили Манхэттен, но они получили удовольствие от попытки сделать это. Пора было возвращаться к рутине профессионального футболиста «Манчестер Юнайтед».