Димитар Бербатов. «Мой путь». Укрощение неподдающегося мяча. Глава 1. Часть 4

✳✳✳

Глава преступной группировки

Поскольку мои бабушка и дедушка работали, меня пришлось отдать в садик. Я ненавидел это место, но в таком возрасте было сложно сопротивляться тому, что не нравится, да и у родителей другого варианта не было. Однако, когда я немного подрос, я все-таки кое-что придумал. Двор садика был огорожен забором. Отец всегда привозил меня на наших «Жигулях», высаживал и уезжал. И как-то раз ко мне в голову пришла идея прорыть туннель под этим забором. Я начал копать, на это ушло несколько дней. И вот однажды туннель стал достаточно большим, чтобы я смог сбежать. Так я и начал сбегать из садика, как только отец привозил меня туда.

В 6 лет я пошёл 7-ю начальную школу имени Кузмана Шапкарева. Рядом с нашим домом были две начальные школы. Кстати, в то время учителя из этих школ ходили по домам, нахваливали каждый свое место и просили родителей отдать детей именно туда. Меня отдали в школу номер 7. Не знаю, почему именно туда. Может, потому, что там учился мой отец и многие знакомые ребята со двора. Эта школа мне нравилась ещё тем, что она располагалась недалеко от дома, и я мог поспать чуть-чуть подольше. А ещё я ходил туда самостоятельно, потому что в те времена родители могли не беспокоиться за детей, отпуская их одних в школу.

Моя школьная жизнь началась в большом здании с огромным количеством классов, со старыми, потёртыми партами, с полуразрушенным спортивным залом, с большой площадкой и столовой, где мне предстояло провести большую часть своего времени и где из меня пытались сотворить более разумное существо.

Школа оказалась интересным и весёлым местом. Меня любили учителя, а я очень любил физкультуру. Несмотря на то, что я якобы был немного застенчивым, стоял в сторонке и общался только с некоторыми детьми, меня все любили. Меня уважали, потому что я хорошо играл в футбол. Все хотели играть в моей команде, и из-за этого появлялось какое-то чувство особенности и исключительности. Иногда мы считали, что игра важнее уроков, и поэтому прогуливали их, просили девочек прикрыть нас. И так как им нравились мои глаза, а я уже мог флиртовать, они не могли мне отказать в помощи. Учителей такими шалостями, конечно, не проведёшь, но, несмотря на это, я все равно оставался их любимчиком. Что касается уроков, то их я учил всегда (ну, или почти).

Ещё мне нравилась история. Я любил слушать про Болгарию, её героев, войны, сражения, правителей и др. Чтобы выучить всё, нужно было многое запоминать, я не стремился к этому, мне просто нравилось узнавать новое. И по сей день я люблю читать биографии разных правителей, людей, которые добились в своей жизни чего-то важного и значительного. Мне интересно знакомиться с ними и находить ключи от их успеха. География тоже мне нравилась, интересно было слушать про различные страны.

Иногда, когда у меня заканчивались деньги, я бегал поесть домой. И могло случиться так, что в школе меня теряли на пару часов, и это всё из-за PlayStation. Так примерно выглядела моя жизнь до восьмого класса. Потом я неожиданно понял, что хочу красиво одеваться, но мои попытки выглядеть модно провалились. У моего отца был зелёный тренировочный костюм команды «Перун» (из города Кресна), на котором было написано «Greenhouses». Как-то я без разрешения надел этот костюм, дополнил его блестящими туфлями и пошёл в школу в полной уверенности, что я самый модный. Видели бы вы, с каким видом я зашёл. Это было похоже на момент, когда Ван Бастен вошёл в раздевалку «Милана». Как хорошо, что все остальные разбирались в моде так же, как и я.

Ещё у отца была желтая рубашка в черный горошек. Как же она мне нравилась. Я так хотел её надеть! И вот наконец случай подвернулся. Я пошёл в ней на… свидание. У нас в Благоевграде было лишь одно место для таких встреч – напротив универсального магазина, рядом с часами. Но я всегда любил выделяться и поэтому назначил встречу у скамейки неподалеку. Я жутко волновался. Моё первое свидание, да ещё и с девочкой из своего класса. Только рубашка меня и успокаивала. Немногое помню об этом свидании. Знаю, что пошёл на него, чтобы не отставать от сверстников, и чувствовал, как рубашка придавала какую-то особенность. После этого мы стали встречаться.

Как-то вечером мы гуляли, держась за руки, и тут я вдруг увидел своего отца. Как я тогда хотел провалиться сквозь землю. К счастью, он просто кивнул головой и прошёл мимо. Вскоре после этого случая та самая девочка объявила мне, что нам нужно расстаться. Должно быть, ей хотелось хоть иногда поговорить о чем-то.

Больше всего из тех вещей, что делали взрослые, мне нравилось водить машину и бриться. Знаете, я был одним из тех парней с такими ужасными подростковыми усиками, которые сильно раздражали меня. Я хотел их сбрить, но отец запрещал. Однако я всегда делал так, как хотел, и поэтому при первом же удобном случае я избавился от них. Это было чертовски больно, зато выглядеть я стал лучше. Так я побрился впервые в жизни.

В школе я занимался своим любимым делом – играл в футбол. Мы каждый день собирались на школьной площадке и гоняли мяч. Как-то раз после игры завязался разговор, из которого я узнал, что идет запись в секцию по легкой атлетике. Поэтому я, будучи неплохим футболистом, решил попробовать. Мы оставались в школе после занятий, и тренеры занимались с нами. Они рассказывали, как правильно бегать, а после этого мы бегали по кругу или шли в спортивную подготовительную академию Благоевграда, чтобы потренироваться в прыжках в длину, беге на 60 метров и на длинные дистанции. Спустя какое-то время мы стали участвовать в соревнованиях по легкой атлетике, проходивших в Софии.

Прямо на окраине города находилось заведение «Чёрный дрозд». Там мы часто ели, обсуждали планы на день, а после возвращались в автобус и отправлялись на соревнования. Так я и полюбил легкую атлетику. Я участвовал в забегах и прыгал в длину. У моей мамы даже сохранились грамоты за победу в прыжках в длину и забеге на 60 метров. До сих пор мне нравится легкая атлетика, и я часто смотрю соревнования по телевизору. Безусловно, этот вид спорта помог мне в будущей карьере. Занимаясь легкой атлетикой, я, конечно же, не забывал про футбол. И вот в какой-то момент мне пришлось выбирать: футбол или атлетика. Ответ был очевидным.

Еще я ходил на плавание и гимнастику, и вообще в спорте у меня был большой потенциал. Но футбол выбрал меня, а я выбрал его.

Прежде чем я записался в спортивную академию, я тренировался с одним парнем, Иво, который жил на 8-м этаже в моём доме и являлся нашим предводителем. Нам так нравился футбол, что мы постоянно вместе играли и поддерживали друг друга. Однажды мы решили тренироваться минимум по два часа в день. Мы играли, играли, играли, очень сильно устали и думали, что прошло уже много времени, а оказалось, что прошло только 15 минут. Но это никак не повлияло на мою любовь к футболу, и поэтому однажды я сказал отцу, что хочу серьезно заниматься этим видом спорта. Сейчас я понимаю: хотя и казалось, что отец не интересовался моими спортивными успехами и не разговаривал со мной об этом, он наверняка постоянно наблюдал за мной. Мы понимали друг друга без слов. Он знал о моих способностях к футболу, но не навязывал своего мнения по поводу этого. Отец дал мне возможность самому понять, чем я хочу заниматься. И мой выбор, конечно, пал на футбол, чему отец был очень рад.

Школа мне дала много новых друзей. Одним из них был мой лучший друг, Иван Тричков по прозвищу Шумето, с которым мы сидели за одной партой. В то время в Болгарии были популярны так называемые «борцовские организации», VIS и SIK, которые ассоциировались с преступностью и рэкетом. Поэтому нам как-то раз пришла в голову блестящая идея создать что-то похожее, и мы с Шумето, будучи детьми, решили собрать свою собственную «группировку».

Оглядываясь назад, я понимаю, как же сильно дети пытаются подражать взрослым и как важно им иметь перед собой человека, на которого стоит равняться. Мы слышали о бандитских организациях и решили, почему бы не создать свою? Мы видели, как курили взрослые, почему бы и нам не начать так делать? Поэтому мы сидели в школе и рисовали на парте пепельницу. Точнее, я рисовал, потому что у меня неплохо это получалось. Закончив это дело, мы доставали ручки, брали их в рот и притворялись, будто курим, стряхивая пепел в пепельницу. Мы делали это потому, что так делали взрослые. Например, я часто видел, как курил мой отец, заядлый курильщик. Но в основном мы изображали мальчишек постарше.

Как-то, сидя в классе биологии напротив нашей пепельницы, мы пытались придумать название нашей группировке. Тогда в моде были названия из трёх букв. Мы сидели, «курили» и думали над названием. И вдруг нам пришла мысль назваться «ГЗГ-1». Какая глупость, но на тот момент нам казалось это гениальным названием. Расшифровывалось оно как «Группировка по захвату и грабежу». Главарями и единственными членами этой группировки были я и Шумето, поэтому мы начали набирать туда ещё ребят со школы. И тем же временем на каждой парте, батарее, доске и везде, где только можно, мы писали «ГЗГ-1». Так мы метили нашу территорию.

Дошло до того, что однажды о нашей организации написали в местной газете с заголовком: «В школе создана новая организация “ГЗГ-1”». Мы с Шумето вообще не подозревали, что такое может произойти, что наша организация попадет в прессу. Но самое плохое во всей этой истории было то, что мы учились в младших классах, в то время как в школе были старшеклассники, которые действительно считались авторитетами. У них были свои компании, куда нам был вход закрыт. Собственно, поэтому мы и решили создать свою группировку. Когда о «ГЗГ-1» написали в газете, эти ребята заинтересовались нами. Наверное, они как предводители чувствовали себя униженными. Поэтому как-то на перемене ко мне и Шумето подошел один из этих парней и сказал: «Эй, вы двое. На перемене жду вас за спортзалом. Нужно поговорить!» Мы чуть в штаны не наложили со страху!

Мы начали придумывать, что им сказать, даже думали отчислиться из школы, потому что не знали, что они собираются делать. Бить? А может, что-то ещё? В конце концов, мы решили поступить как мужчины и принять последствия своих действий. И вот наступил тот самый перерыв, во время которого я обычно ел бутерброд и не заботился ни о чем на свете. Но в этот раз на бутерброд надеяться не приходилось, потому что я был уверен, что нас будут бить. Но за что? Мы ведь ничего не сделали, просто написали повсюду «ГЗГ-1» и всё. Наступил час икс. Мы с трясущимися ногами спускались вниз по лестнице. Те ребята были на целую голову выше. Один из них спросил: «Кто организатор вашей компании?» Мы начали запинаться, нервно моргать и, в конце концов, признали свою вину. Тогда старший из них спросил: «Вы что, хотите, чтобы мы вас побили?» А в ответ я и Шумето бормотали какие-то невнятные оправдания. После этого они заставили стереть всё написанное, чтобы избежать ужасных последствий. Вот так и распалась наша быстро набирающая обороты организация. Но есть и плюс – мы остались целы.

Вспоминая прошлое, удивляешься, как из такой безобидной идеи может получиться такая история. Плохо, что у детей в детстве не всегда есть человек, на которого он может равняться, ведь это очень важно. Сейчас эта история вызывает у меня смех, но тогда мне было совсем невесело. Хорошо, что о «ГЗГ-1» знали только я, Шумето и еще пара ребят, которые так же, как и мы, считали себя уже достаточно взрослыми.

Было время, когда мы постоянно играли в свару – карточную игру на деньги. Все наши выигрыши мы тратили до копейки на еду. Шумето и я хорошо в неё играли, поэтому однажды я так поверил в себя, что сыграл с отцом, перед этим долго его упрашивая. В три минуты он сделал меня, забрал все деньги и не вернул их. Я всегда находил себе друзей среди детей, которые были старше меня. Я хотел учиться у них, хотя зачастую то, чему я у них учился, лучше было бы никогда не узнавать.

✳✳✳

Рисование

Большое желание рисовать, как, собственно, и играть в футбол, проснулось во мне благодаря отцу. Однажды он поставил портрет, который совсем недавно нарисовал, на книжную полку, чтобы все его видели. Наш телевизор «Велико Тарново» [марка телевизора болгарского производства – прим. пер.] также находился на книжной полке. У нас были серьезные споры из-за этого телевизора! В то время не было ТВ-пультов, так что для выбора одного из немногих доступных каналов тебе приходилось подняться на ноги, подойти к телевизору и нажать на кнопку. Мой отец, брат и я сидели на диване и что-то смотрели. Потом начиналось другое шоу, и кому-то было необходимо подняться и сменить канал. Но кому? После некоторого времени препираний и ворчания чаще всего выбирали младшего – моего брата. Когда его не было рядом, то приходилось это делать мне. Наконец, если и меня не было дома, у отца не оставалось выбора – он сам переключал канал.

Так вот, телевизор стоял на книжной полке в гостиной, и, по каким-то непонятным причинам, отец специально для нас расположил там экспонат собственного творения – портрет, нарисованный карандашом. Поскольку этот портрет постоянно находился прямо перед нашими лицами, мой вопрос отцу о том, кто же его нарисовал, был логичным. «Что ж, его нарисовал я». Хмм… окееей. Но постепенно я обнаружил, что меня интригует это занятие. Я брал карандаш, смотрел на разные вещи и рисовал их. Больше всего я любил рисовать персонажей комиксов из детских журналов. Начинал с наброска – и вау! Получилось! Мне нравился результат. Отец также отмечал мой талант и был заинтригован. Конечно, не было аплодисментов и криков «Браво!», но он явно был впечатлен.

Сначала я рисовал исключительно для себя, чтобы люди не мешали мне и чтобы избежать их насмешек над моими художественными начинаниями. Когда ты ребенок, ты недостаточно уверен в себе, и одной глупой насмешки достаточно, чтобы обидеться и всё бросить. Но, как только я понял, что я становлюсь хорош в этом деле, я почувствовал, что готов продемонстрировать мои работы отцу, матери, брату и тете. Постепенно я пришел к осознанию того, что я был неплох, что у меня есть необходимые качества для рисования. С тех пор рисование стало частью меня. До сих пор, если я вижу что-то, я чувствую, что могу это нарисовать. Без проблем. Я точно не новый Пикассо, но могу сказать, что хорошо рисую как любитель. Я не знаю, хорош ли до сих пор мой отец в этом деле, но в те времена он действительно показывал класс. Между прочим, тот самый портрет, нарисованный отцом, стал ключом, открывшим мой талант.