Димитар Бербатов. «Мой путь». Укрощение неподдающегося мяча. Глава 1. Часть 2

✳✳✳

Мои любимые бабушка и дедушка

Так нам и жилось – три поколения в одной квартире, взрослые заботы и детские шалости. Отец моей мамы – дедушка Асен – был водителем грузовика. Вы не представляете, как мне нравилось ходить с ним на работу, мне казалось, что там невероятно весело. Дедушка, однако, моего энтузиазма не разделял. Семейной машиной были огромные вишнёвые «Жигули» советского производства. В Болгарии их называли «Жигула».

Больше всего я обожал машину (конечно, после футбольного мяча). И вот однажды дедушка разрешил мне сесть за руль нашей «Жигулы». Мне пришлось ради этого каждый упрашивать его и ныть всю дорогу в Клисуру – его родную деревню. Она простирается на пустынных холмах на границе с Македонией. Тогда там было четыре дома или около того, а сегодня, должно быть, еще меньше. Поездки в Клисуру – это прежде всего работа на огороде. Я работал не покладая рук, мне казалось, если я буду помогать, у меня будет больше шансов сесть за руль. Но этого не произошло, и поэтому я решил, что могу просто взять машину без спроса.

 

Интересно, задумывался ли когда-нибудь дедушка, почему в какой-то момент я перестал даже спрашивать его, могу ли взять машину. Кстати, я научился водить, наблюдая за ним. Просто смотрел, как дедушка обращается с коробкой передач и рулем, и всё. Я вечно доставал его просьбами поводить самому, и это сработало. Он разрешил мне проехаться 5-10 минут до первой ошибки под его наблюдением. Двух-трёх таких поездок хватило, чтобы я научился.

А однажды дедушка принес домой собаку. Все так обрадовались, кроме мамы. Но её можно было понять – дома и так было не протолкнуться, а тут ещё и собака. Мы назвали её Сара. Я Саре нравился не очень – она рычала на меня и не подпускала к себе, из-за чего я очень расстроился. Однажды она пропала, мы долго искали, а когда не нашли – сильно загрустили.

В это сложно поверить, но я с трудом подпускаю к себе людей, не говоря уже о близких отношениях. А вот дедушка – совсем наоборот. Душа компании, он был очень общительным и легко заводил новых друзей. Когда он больше не мог работать на грузовике, он стал охранником. Но независимо от того, чем он занимался, мы с братом всегда шли за ним. Часто его чуть не увольняли из-за нас. Мы были пронырливы и любопытны – всегда что-то искали, куда-то влезали. А что именно искали – понятия не имею. Вот так прошло мое раннее детство.

Должно быть, это было где-то в первые годы после падения коммунизма. Сложное было время, много людей потеряли работу, денег в стране не было совсем. Моей семьи это тоже коснулось, к тому же примерно тогда дедушка вышел на пенсию. Как-то раз мы проснулись в шесть утра, чтобы встать в очередь в магазине в Благоевграде – нужно было купить хлеб. Вся Болгария тогда стояла в очередях. Мы сменяли друг друга на посту в очереди. Стоит слегка зазеваться – упустишь место, а это значит, что все усилия напрасны. Придется снова идти в конец очереди.

Самое гнетущее в этом было то, что, во-первых, приходилось ждать часами, а во-вторых, хлеба могло просто не хватить на всех. Очередь за хлебом была самой длинной из всех, что я когда-либо видел в детстве. Если вы никогда не сталкивались с чем-то подобным, вы даже представить себе не сможете такое сейчас. Но для меня и брата это даже было чем-то вроде игры: мы, смеясь, влезали в очередь. В общем, веселились, как могли. Но всякому веселью есть передел: заиграешься – и дома не будет хлеба. Иногда всё раскупали до нашей очереди, и вот тогда было совсем не до смеха. Периодически приходилось даже идти до магазина много километров, просто чтобы купить хлеб. Этот хлеб был теплым и вкусным, целую буханку можно было съесть до возвращения домой. Этим мне и запомнилось правительство Андрея Луканова – холодной зимой, тёплым хлебом и очередями.

Дедушка Асен был человек эмоциональный. Когда в газетах стали писать обо мне как о перспективном футболисте, он приклеивал эти статьи к своей двери. Он смотрел каждый мой матч по телевизору и с нетерпением ждал, когда я приеду домой из Софии. Дедушка мог разрыдаться, лишь завидев меня, обычно через какое-то время мы уже плакали вместе. Моя бабушка была такой же. Так и получалось – я плакал сначала с дедушкой, а потом и с бабушкой. Но это были слезы счастья!

Мою игру в Англии они уже не увидели. Они бы, наверное, так обрадовались! А плакать стали бы, наверное, ещё дольше.

Я уже играл за «Байер», когда однажды в Леверкузен приехал отец. Я будто чувствовал, что он хочет мне что-то сказать. Отец не решался начать, а я не знал, как спросить первым. Он в итоге нашел в себе силы, чтобы сказать: «Мита, дедушка Асен умер». Меня как молнией ударило. Я сидел неподвижно и молчал. «В смысле умер? Как умер? Когда?». «На мои именины, – на отце лица не было. – 7 января. Извини, мы просто не знали, как сказать тебе. Знали, как ты тяжело это перенесешь». И тут я, наконец, окончательно осознал, что дедушки больше нет. Меня как обухом ударили – перед глазами поплыло, я едва не упал в обморок. Я ушёл в другую комнату.

А ведь на следующий день была тренировка. Я вообще понятия не имел, как мне после такого тренироваться... Но мне пришлось. Не знаю, как передать, насколько было тяжело. На тот момент для меня это был самый сильный удар в жизни. Мы были невероятно близки с дедушкой Асеном. До сих пор я вспоминаю о нем как о самом добром человеке, которого я встречал, и мысли эти полны любви и грусти.

 

Моя бабушка Мария собирала картонные коробки на бумажных фабриках. «Мне нужно немного подзаработать, малыш». Я думал о том, как она в таком почтенном возрасте находила в себе силы, чтобы так работать, а потом отдать всю свою зарплату нам с братом. Мы же, как придурки, спускали всё в зале аркадных автоматов... Бабушка Мария была такой же доброй, как дедушка Асен, к тому же она была очень верующей. Она постоянно молилась и привила мне и брату христианские ценности. Это для меня очень личное, об этом непросто говорить, но, возможно, именно из-за бабушки для меня вера – это в первую очередь доброта.

Бабушка как-то раз подарила мне книгу о Христе, которую я всегда ношу с собой. Мне кажется, что это она меня оберегает. На каждый праздник она дарила шоколад. Он приносил радость, и такую радость мы могли себе позволить. Я тогда пообещал себе, что, когда вырасту, буду покупать бабушке по шоколадке каждый день.

Бабушка всегда была добра и с пониманием относилась ко мне и к брату. Но бывали и исключения. У одного такого исключения было имя – «Юность». Легендарный советский телевизор. Маленькая белая пластиковая коробка с вращающимися кнопками на корпусе. А главное – антенна. Прежде чем настроиться на определенный канал, нужно было поколдовать над антенной. Как я уже говорил – мы с братом и бабушкой жили в одной комнате. Я и Асен ложились спать рано, и бабушка заставляла нас отвернуться к стене. Никакого телевизора! Ещё меня поражало, что бабушка всегда садилась на заднее сиденье машины, когда дедушка за рулем. Даже и не знаю почему. Может, в знак уважения к нему.

Когда умерла бабушка, мне было даже тяжелее, чем когда ушёл дед. На этот раз это случилось в день рождения отца. Я летел домой из Германии. Когда самолет сел, у меня зазвонил телефон. Звонил отец, я весело его приветствовал. Однако голос его был печален: «Бабушка Мария умерла». Я встал как вкопанный посреди аэропорта. Немного придя в себя, я сел в машину и поехал в Благоевград. Никогда в жизни я столько не плакал, как на похоронах бабушки.

✳✳✳

В деревне

Мой отец родился в деревне Марикостиново. Его родители жили там, и мы с братом проводили с ними часть лета. Как же нам сначала не хотелось туда! Мы ведь из Благоевграда, мы городские, ну какая нам деревенская жизнь. Летом родители говорили: «На каникулах вы едете к дедушке». И их можно понять. Уверен, родителям просто хотелось немного отдохнуть. Всем нам иногда нужен перерыв. Сейчас я их прекрасно понимаю.

Впервые отправляясь в деревню надолго, мы с братом плакали и ныли. В перерывах между рыданиями я умолял: «Пожалуйста, не оставляйте меня там!». Не сказать, что я не хотел побыть с бабушкой и дедушкой, – дело было в том, что я там не знал никого, у меня там не было друзей. Даже не знаю, что бы я делал без брата? Но плакал я только в первый раз. В дальнейшем мне даже не хотелось возвращаться в Благоевград. Мы познакомились с местными и нашли много новых друзей. Хотя в моем случае это всегда было немного сложно. Мне нужно время, чтобы лучше узнать человека и самому открыться новому знакомому.

Приезжая в деревню, мы всегда помогали в огороде. Утром садишься в тележку, едешь в поле, потом на огород. Так и работаешь до вечера. Иногда мы собирали табак. Закончив, мы ехали обратно на телеге, запряженной ослом, гружёные собранными табачными листьями. Я хорошо с этим справлялся. А мои руки были вечно липкими от смолы. Кто знает, сколько собранного мной табака пошло на сигареты? Работа была тяжелой, зато после трудов еда была такой вкусной. Помидоры, фета и хлеб – такое вот меню. Я и сейчас был бы не против так питаться. Для меня это не проблема.

Постепенно успокоившись и свыкнувшись с деревней, я понял, что сюда приезжали дети из других городов. Мы с братом нашли с ними общий язык, и каникулы стали не такими уж и плохими. Позже, окончательно полюбив Марикостиново, мы начали играть в футбол на местном стадионе. С ним я даже кое-кого ассоциировал... Но главная ассоциация с Марикостиново – это мой дед Мицо.

Мой дедушка Димитар, в честь которого меня назвали, был исключительный персонаж. У старого Мицо было в запасе множество историй. Его все уважали, он был хозяином в доме. Он всё контролировал и мог всё объяснить. Как-то он рассказывал мне о своих футбольных подвигах, а я смеялся. «Кто? Ты, дедуль? Футболистом?». Дед довольно резко отвечал: «Если мне не веришь – спроси отца, спроси, каким футболистом я был!» И он начинал рассказывать истории о деревенском клубе «Струма». «Знал бы ты, внучок, сколько раз я их спасал». Все эти истории сначала показались мне немного странными, но потом я узнал, что это чистая правда.

Вы представить себе не можете, какой огромный след в чьей-то жизни может оставить скромная деревенская команда. Футбол может захватить твоё воображение и очаровать тебя, где бы ты ни жил. Он становится образом жизни, неотъемлемой частью тебя. Футбол – явление поистине феноменальное.

Дедушка Мицо был тоже своего рода феноменом – феноменом Марикостиново. В деревне был клуб для пенсионеров, и иногда мы ходили туда вместе. Я всегда любил общаться со старшими. У них всегда есть чему научиться. Можно послушать интересную историю, узнать их взгляды на жизнь. В клубе для пенсионеров всегда было интересно. Стоило старикам только узнать друг друга лучше, и они превращались в мальчишек. Они веселились, играли в карты, весело кричали и улюлюкали. У женщин бы от таких слов завяли бы уши, но ведь женщин вокруг и не было, на то эти карточные игры и были мужскими. Такими я и запомнил стариков в клубе для пенсионеров.

Я внимательно смотрел и слушал, а они играли в карты или шахматы и пили ракию. О, ракия – это отдельная тема! Гордость Марикостиново. Её гнали в перегонных кубах, фильтровали, очищали, разливали по бутылкам и пили. Дедушка, конечно, был ценителем ракии.

Особенно смешно было столкнуться с каким-нибудь раздолбаем на улице. Казалось, что в деревне все родственники. «Здорово, брат. Как оно?» Дружище, какие мы братья? Я даже не знаю тебя. У нас фамилии разные. А ты меня называешь братом! Но, с другой стороны, что-то в этом было. Это ощущение близости и товарищества – все всех знали, ходили в гости, помогали друг другу.

Каждое 24 мая, в День Кирилла и Мефодия, в Марикостиново проходила деревенская ярмарка. Продавали всякое – в основном безделушки и китайские игрушки. Покупаешь такую, а она тут же ломается. Приходилось возвращаться к прилавку и просить деньги обратно. Там продавалась сахарная вата, леденцы на палочке и сахарные яблоки. Именно эти вещи я и ассоциирую со счастливым детством. Ещё на ярмарке проходили поединки по борьбе. Мужики ожесточённо боролись, а главным призом был телёнок. Победитель хватал телёнка и гордо им потрясал. Волшебное было зрелище!

Вы даже представить себе не можете, насколько весело было на ярмарке! Отовсюду играла музыка, все танцевали и радовались. Для болгарских деревень такие ярмарки не редкость. Сейчас всё совсем не так, ярмарок стало меньше. Страна сильно поменялась. А жаль, ведь в детстве мы так радовались ярмаркам.

Уже позже, когда я заиграл в «Байере», дедушка Мицо любил брать меня с собой на ярмарку, чтобы похвастаться. Невероятно важный, он медленно прохаживался, задрав нос. Он плёлся как черепаха. Я спросил его: «Дедуль, а почему ты так медленно идешь?». И он ответил: «Не торопись, Мите, я хочу, чтобы все нас увидели». И так мы еле шли по ярмарке, и каждый прохожий останавливал нас и спрашивал: «Мицо, как дела?» или: «Мите, как дела?» Все меня узнавали. Думаю, дедушке было это очень приятно. Он водил меня по ярмарке, как циркового медведя. Я даже разговаривал с отцом об этих ярморочных проходах: «Пойми, он твой дед, ему нравится тобой гордиться. Сколько раз в году ты приезжаешь? Он хочет, чтобы ты был рядом, чтобы ты побыл с ним». Я отнёсся к этому с пониманием, и прогулки с дедушкой показались мне ещё веселее.

Я понятия не имею, сколько метров между первым и последним прилавком, может, 100, но между ними собиралась вся деревня. Люди искали что-то, покупали товар или просто болтались без дела. Эти 100 метров превращались для меня в 100 километров. Иногда я хотел сбежать, но сдерживался, и экскурсия продолжалась, пока со мной все не поздоровались. И в какой-то момент выяснялось, что почти вся ярмарка – это мои родственники: «Мы к вам в гости заходили. Мы двоюродные братья бабушки Верки. А мы родственники дедушки Мицо по отцовской лини». Я тогда думал: «Ничего себе, целая деревня родственников!».

Моя бабушка Верка тоже уделяла мне много внимания. Но, в отличие от моего деда, она не хотела выставлять меня напоказ. Она была настоящей хранительницей домашнего очага. Везде должен был быть порядок, а стол идеально накрыт. Бабушка посвятила всю себя счастью и комфорту близких. Она меньше говорила и больше делала. У неё была светлая и добрая душа...

С дедушкой Мицо связано бесчисленное количество забавных моментов. Разговаривая по телефону, он всегда пытался дать мне совет. Думаю, у каждого отец и дед дают советы. И пусть даже он иногда ошибался, я никогда не говорил ему: «Дедушка, ты не прав». Я не делал этого, чтобы он радовался, помогая мне. Даже когда я был в «Манчестер Юнайтед», дедушка Мицо продолжал давать советы. И я всегда отвечал: «Хорошо, дедушка, я сделаю, как ты говоришь...»

В итоге и я, и мой брат быстро поменяли своё отношение к деревне. Как мы ошибались в первый раз, когда расплакались и не хотели ехать туда! Больше всего мы ждали каникулы. Беззаботная жизнь, лето, Маркастиново, счастье и футбол!

Как и случае с бабушкой Марией, я снова был в аэропорту, когда узнал, что умер дедушка Димитар. Я снова возвращался домой в Болгарию, и снова обо всём мне сказал по телефону отец. Я уже не раз брал Премьер-лигу с «Манчестер Юнайтед», был лучшим бомбардиром, а теперь играл за «Фулхэм». Но я бы все это отдал без раздумий, лишь бы вернуться в деревню и увидеть дедушку Мицо живым и здоровым.

Как и в прошлый раз, я взволнованно взял трубку: «Что случилось, пап? Я скоро буду дома». Он тихо ответил: «Дедушка умер». Только не это! Я просто не мог поверить! Это снова случилось. Ужасное дежавю. Голова начинает кружиться, захлёстывают эмоции, а потом просто замираешь. Любой, с кем случалось подобное, знает, что это такое. Каждый, кто хоть раз терял близких, понимает, о чем я. Эти моменты самые тяжелые в жизни каждого человека. Никакой промах в футболе, травма или упущенный титул не сравнится с потерей близких.

В конце концов, бабушка Верка заболела Альцгеймером. Когда дедушка Мицо умер, соседские женщины стали заботится о ней. Когда мы приехали в деревню навестить её, она нас не узнала. До этого момента я с таким не сталкивался. Вы сидите и разговариваете с любимой бабушкой, а она даже не узнаёт вас. «Бабушка, это я». Но она этого не понимает, и с этим ничего не поделать. Иногда, она узнавала меня: «Да, как дела? Как дела, внучок? Не хочешь покушать?» Просто не понимаешь, как реагировать. Что сказать? А что бабушка ответит? Как вообще говорить с ней?

Бабушки и дедушки занимают особое место в сердце любого. И если вы были с ними близки, невыносимо, когда они уходят. Когда умерли мои дедушка и бабушка, всем было тяжело, но для меня это была личная трагедия.