Ли Шарп: «Я отпраздновал, делая вид, что имею штангу! Это был лучший гол в моей жизни». Манчестер Юнайтед 90-х. Истории игроков

1 декабря 1991 года. Холодный и туманный Мерсисайд. Среди 4500 прибывших сюда «красных дьяволов» в любом случае найдутся желающие приобрести футболку «Резня на "Хайбери"», которые продавались на гостевой трибуне «Гудисон Парк». Эти футболки, наспех сделанные манчестерскими дельцами, напоминают об уничтожении «Арсенала» со счетом 6-2, произошедшем 3 дня назад. И это в то время, когда гостевая победа была большим сюрпризом для болельщиков «Юнайтед». Главное изображение на футболке – 20-летний Ли Шарп, раскинувший руки в праздновании, который выглядит как мировая суперзвезда в кислотно-голубой гостевой футболке «Манчестер Юнайтед».

Вингер Шарп стал героем на «Хайбери» благодаря своему хет-трику. Парниша из английской «страны угля» попал на конвейер славы и известности, первая футбольная поп-звезда эры Премьер-лиги, человек, который создал прецедент, которому будут следовать будущие звезды «Манчестер Юнайтед», такие как Гиггз и Бэкхем. Симпатичный, стильный и представительный, он был популярен как среди хардкорных фанатов «дьяволов», так и среди девочек-подростков.

Его популярность стала расти еще быстрее, после того как он забил единственный гол на «Гудисон Парк». Во время празднования Ли сделал пару танцевальных движений, которые впоследствии назвали «Шарпи Шафл» – походка Шарпи. Скамейка «Юнайтед», кроме той половины, которой ничего не было видно из-за «шикарной» планировки трибуны, была в восторге, но, как оказалось, не все были такого мнения.

«Мы были в шикарном настроении, когда заходили в автобус, – заявляет Шарп. – Три важнейших очка в гостях, мы ждем отправления в Манчестер, так как наш тренер по традиции пошел выпить с тренером "Эвертона". Пока он был там, он увидел мое празднование гола по ТВ. Он вернулся в автобус, подошел к моему сиденью и начал кричать на меня: "Кто ты, б***ь, по-твоему, такой?". Я был шокирован. Я только что забил победный мяч, четвертый в двух последних играх, но тренер не унимался: "Что это было после забитого мяча? Чертовы глупые танцы, ты вообще думаешь, что ты делаешь? Если я еще раз увижу что-то подобное, то ты вылетишь из этого клуба!". Мне нечего было сказать, поэтому я просто смотрел в пол, будто нашкодивший школьник».  

Остальные игроки сразу поняли, о чем речь. «Я не говорю, что тренер был не прав, – добавляет Шарп, когда мы встретились с ним в модном отеле "Малмэйсон" в Лидсе, в городе, котором он прожил больше десятка лет. – Он легендарный футбольный тренер, и никто не может оспорить его заслуги, но, когда я думаю о том моменте, я понимаю, что опять сделал бы так же. Я забил гол, почему я не должен быть на одной волне с теми, кто платит мне зарплату? Мои ровесники едут вместе с "Юнайтед" на выезда. Я ощущал свое единение с ними и хотел прожить с ними хотя бы 30 секунд этого безумия».

«Я бы не отпраздновал гол таким образом, если бы мы проигрывали, я до сих пор не могу понять, что не понравилось тренеру. Такое ощущение, что ему не нравилось проявление моей индивидуальности. В тот день между нами ослабла связь».

Шарп оказался в «Юнайтед» в момент надвигающегося триумфа. Обложка United We Stand с заголовком «Шарпи, жги» полностью отражала настроение на тот момент времени. «Madchester» [игра слов: “Mad” – «бешеный» – и “Manchester”, стиль музыки, появившийся в Манчестере и сочетавший в себе черты рока и хауса – прим.пер.] таких исполнителей, как Stone Roses и Happy Mondays, и Шарп являлись символами возрождения Манчестера после стольких лет без побед в лиге и промышленного спада города. В Манчестере и его пригородах было все более сильное ощущение надвигающегося чуда.

На футбольном поле на фоне упадка клуба из Мерсисайда «Юнайтед» постепенно стал возвращать былые позиции: сначала Кубок Англии, затем Роттердам и, наконец, победа в чемпионате. Затем дубль. Шарп был лицом того времени, парнем в модном прикиде, который привлекает больше женского внимания, чем Брэд Питт после развода. Теоретически Шарп мог подцепить любую девушку в пределах Манчестера.

«Это всегда было мило, – говорит он, улыбаясь. – У меня в кармане всегда было несколько фунтов, я был молодым парнем, игравшим в "Манчестер Юнайтед". Игроки "Юнайтед" всегда ходили в бар Discotheque Royale. Ты не мог продраться через толпы девушек, которые хотели познакомиться. Игроки "Сити" сидели в баре на противоположной стороне клуба, где девушек было раз, два и обчелся.  Я думал, что это неотъемлемая часть жизни футболиста, поэтому просто наслаждался, пока была возможность».

Критики Шарпа говорят, что его звезда сияла недостаточно долго. Ли не согласен, он более чем доволен своей карьерой в «Юнайтед», в которой насчитывается 263 матча в 1988-1996 годах. Это больше, чем у Джека Кромптона, Пола Макграта, Гордона Маккуина, Рэя Уилкинса, Эрика Кантона и Руда ван Нистелроя.

«Я обычный парень родом из "страны угля"», – говорит Шарп. У него до сих пор ощутимый мидлендский акцент, который, надо отдать должное, смягчился за годы работы в медиа. «Отец (Лео) был преданным фанатом "Бирмингем Сити" и приучал к футболу еще до того, как я начинал ходить. Он играл в любительской лиге за "Косвей Юнайтед" и пытался несколько раз попасть на просмотры в профессиональные команды, но ничего не получилось. Он был компактным, быстрым и агрессивным вингером. Он был достойным игроком, но слегка напыщенным – прямая противоположность мне и моему брату Джону».

Братья Шарп каждую субботу ходили смотреть на игры своего отца. «Мама часто посылала нас с пакетом конфет, мы смотрели первые 10 минут матча, а потом уходили играть куда-нибудь сами. У меня было счастливое детство. Мои родители были небогаты, но нам всего хватало. Мы жили в Блэкхите, рабочем поселке между Бирмингемом и Вулверхэмптоном, и всегда играли на улице. Папа работал на заводе, но попал под сокращение и открыл небольшое промышленное предприятие. Мама была руководителем небольшой клининговой группы. Позже мы переехали в Хейлсоуэн, более развитый город».

Кумиром Шарпа был его дедушка. «Я проводил с ним кучу времени, – рассказывает Ли. – Он был водителем грузовика, я любил ездить с ним. Когда мне было семь, я уже считал себя коллегой дедушки, я думал, что ответственность за разгрузку лежит на мне, хотя этим занимался дедушка. Я путешествовал с ним по стране, это было шикарное приключение. Благодаря нему я понял, что нужно работать, чтобы жить».

Но Шарп не хотел водить грузовик, его мысли были сосредоточены на профессиональном футболе. Это было непросто, даже с его недюжим талантом.

«Я был хорошим игроком и играл со своими одногодками и ребятами на год старше, но никак не мог попасть в сборную района. Тренер сборной брал игроков из другой команды района, "Уорсли Васпс", игнорируя игроков из нашей команды "Сторбридж Фалконс". В итоге я играл за сборную района, составленную из ребят на год старше меня».

Как и многие другие футболисты, Шарп не отличался прилежностью в учебе. «Каждый школьный отчет был одинаковым: "У Ли есть способности к обучению, но он не пользуется ими на все 100 процентов". Я был слишком занят созерцанием вида из окна или разработкой своего автографа на обратной стороне тетрадки, чтобы моя подпись была достойна руки профессионального футболиста. Я был мечтателем. Я думаю, что должен был лучше учиться в школе, и сейчас всерьез задумываюсь о новом образовании. Некоторые родители давят на детей, чтобы они лучше учились, но дети от этого только испытывают стресс. Хорошо, что мои родители так не поступали. Они хотели, чтобы мы были счастливы и свободны».

Шарп был популярен в школе. «Лет с 13 у меня была девушка, ее звали Дэбби, я встречался с ней до самого окончания школы. Мы то сходились, то расставались, пока не переехали вместе в Манчестер, когда Ферги отчитал ее и приказал ей ехать домой. С тех пор мы с ней ни разу не общались. Сейчас она живет в Брайтоне. Моя сестра все еще общается с ней. Я самый старший в семье, еще есть сестра и младший брат Джон. Джон несколько лет пробыл в составе "Ман Сити", но Алан Болл отпустил его».

В детстве Ли Шарп поддерживал «Астон Виллу», в этом опять «виноват» его дедушка. «Дедушка говорил: "Ты не будешь болеть за тех, кого поддерживает этот недотепа (отец Шарпа)". Так что пришлось болеть за "Астон Виллу" Джона Гидмана, отец был в ярости. Мы с друзьями несколько раз ходили на матч, но не так уж и часто. Чтобы добраться до "Вилла Парк" нам приходилось делать три пересадки. Это было не самое безопасное место, поэтому мама была категорична в этом аспекте.

В 15 лет Шарп сдал выпускные экзамены и осознал важность многих лет, потраченных на развитие своего автографа. «Результаты экзамена были огорчающими, но я не особо волновался по этому поводу, так как я подписал контракт на лето с "Бирмингем Сити". Мне там не нравилось, там было много игроков из команды наших соперников "Норт Стар"».

Бывший нападающий «Манчестер Сити» и сборной Англии Кевин Ривз был главным в отделе молодежного развития «Бирмингема». «Он вызвал нас с отцом в конце лета и заявил: "Нам кажется, что Ли талантливее тех шестерых ребят, которых мы берем, вместе взятых, но мы не подпишем с вами контракт, так как считаем, что Ли не хватает агрессии, чтобы играть на профессиональном уровне". Я хотел разбить ему лицо. Разве не его работа – сделать меня более агрессивным? Честно говоря, меня это несильно расстроило. Там была группа игроков, которым я не особо нравился, потому что был в команде недавно. Из тех, кого взяли, пара-тройка игроков уже играли в "Бирмингеме" до этого, но это уже не так важно».

Шарп подписал временный контракт с отдаленным «Торки Юнайтед». «Я играл на позиции левого вингера, а парень, который играл левого защитника в нашей молодежной команде, был крепкого телосложения в отличие от меня. Поэтому он помогал мне, и у нас было отличное взаимопонимание. Друг его дедушки знал кого-то, кто перешел в "Торки Юнайтед" и стал узнавать о ситуации с этим клубом. "Торки" взял несколько игроков из нашей команды, и мой друг спросил, могут ли они взять меня, ведь меня только что отпустили из "Бирмингем Сити". Я поехал туда и сыграл три игры за три дня. Я был хорош, и тренер предложил мне место в их молодежной академии. Я вернулся в родные края и получил шанс в "Вест Бромвиче" на позиции центрфорварда. Меня забраковали, сказав отцу: "Если вам что-то предложит "Торки Юнайтед", то соглашайтесь, шанса лучше у вас не будет". Отец пытался объяснить, что у меня было три игры за три дня, но их это не волновало».

Предсезонка «Торки» начиналась первого июля, но мама Шарпа была против отъезда сына. «Она была не в восторге от ситуации. У меня был еще один просмотр в "Вулверхэмптоне" – снова в качестве центрфорвада, но мы уже решили, что "Торки" – идеальный вариант, там я играл форварда в резерве. Было сложно уехать из дома, но Торки – это прекрасное место. Погода в этом местечке была самой лучшей в Англии, у меня были шикарные отношения с принимающей семьей. Я жил в огромном доме с террасой, тремя комнатами на первом этаже и большой кухней на втором. Если бы члены принимающей семьи были не такими шикарными людьми, я бы вряд ли остался. Глава семейства работал вахтовым методом, а жена была очень заботливой. В Торки было полно студентов из Швеции, учивших здесь английский, поэтому было и на что поглазеть».

Шарп был в восторге от Английской Ривьеры, а строгий распорядок дня дал ему необходимый импульс двигаться дальше.

«Это идеальное введение в мир профессионального футбола. Физически было очень тяжело, но я был невероятно мотивирован. Двое или трое ребят бросили это дело, потому что было очень тяжело. Тяжелые тренировки в "Юнайтед" давались намного проще после ада в "Торки"».

Как новому игроку, Шарпу поручили проводить уборку в судейской раздевалке и оказывать помощь в приведении газона в порядок после игр первого состава. «Тренер вызвал меня и сказал, что я в последнее время усталый и грустный. Они посчитали, что я соскучился по дому, и отправили меня на неделю в родные края. Я пробыл дома два дня и решил сходить проведать учителя в старой школе, и в то самое время домой пришла весточка из Торки. Левый бровочник получил травму, и единственной подходящей заменой ему был парень, которого отправили повидаться с семьей, так что я им был необходим».

Шарпу было всего лишь 16, когда отец повез его в Эксетер, где он вышел на последние 20 минут в девонском дерби против «Эксетер Сити».

«Я показал себя с лучшей стороны и остался еще на некоторое время в первой команде. Через несколько недель мы играли против "Тоттенхэма". Я прокинул мяч кому-то между ног, и Осси Ардилес настиг меня и толкнул в спину. Я понял, что они меня запомнили».

«В раздевалке "Плейнмур" [домашний стадион «Торки Юнайтед» – прим.пер.] были интересные персонажи. В конце сезона основной нападающий клуба жил со мной в одном доме. Один раз он вернулся домой пьяный и завалился в кровать к моему отцу. Другой парень после того, как его удалили с поля, разозлился и стал нокаутировать людей поблизости».

Тренер «Торки» верил в Шарпа, выпуская его в старте в домашних матчах и со скамейки в гостях. Ли стал расцветать на глазах, а когда его назначили на исполнение пенальти против «Кардиффа», он даже не колебался.

«Это сделало меня своего рода героем. Жизнь налаживалась. Я получал зарплату в 30 фунтов в неделю вдобавок к пособию игрокам молодежки в 27,5 фунтов. Я почувствовал себя богатым. Несмотря на то, что мне было всего 16, я мог пройти в ночной клуб, позаимствовав билет у старшего одноклубника. Там была куча девушек, плюс ко всему в школе напротив были симпатичные девчонки, наши ровесницы. Мы легко шли с ними на контакт».

Шарп играл в матче против «Колчестер Юнайтед» одним пятничным вечером 1988 года. В тот вечер он получил несколько жестких ударов по ногам и толчков локтями, а матч закончился со счетом 0-0. «Родители приехали из Бирмингема, чтобы посмотреть игру, и, перед тем как уехать домой, они завезли меня в Торки. Я уже был в кровати, когда подруга хозяйки дома, Джеки, закричала на лестнице: "Я не знаю, что ты натворил, но тут тренер и клубный секретарь!"».

Тренер «Торки» Сирил Ноулз и клубный секретарь ждали на кухне. «Я оделся и спустился вниз, по пути пытаясь догадаться, в чем все-таки дело. Я был напуган. Они посадили меня и начали говорить: "Когда мы уходили с базы клуба, к воротам подъехал "Ягуар" с выключенными фарами. Когда мы проходили мимо него, дверь открылась, и нас окликнули: "Садитесь в машину, мы хотим с вами поговорить". Сначала мы чуть не сошли с ума от страха, но все-таки сели. В машине сидели Алекс Фергюсон и Арчи Нокс, с ними мы проехались по Торки. В общем, они хотят видеть тебя в "Манчестер Юнайтед". Они остались здесь с ночевкой и хотят увидеться с тобой завтра в 10 утра. Я не думаю, что они уедут отсюда без тебя».

Шарп был обескуражен, в то время как Ноулз высказал свое мнение по этому поводу, что лучше согласиться, там будут лучше тренировать, меньше лупить по ногам, а после игр за резерв Ли откроются и другие варианты. После этого они ушли.

«Мне было 16 лет, я не знал, что делать. Я рассказал обо всем хозяйке Ирен, она начала визжать. Дейв Кэвелл – опытный игрок «Торки», который пришел повидаться с Джеки, – дал мне пару советов, чего и сколько просить. Я хотел как-то рассказать родителям, но они были в дороге, а в то время еще не было мобильных телефонов. Я стал звонить домой. Мама ответила с 4-го раза в 2:30 ночи. Она была взволнована, думала, что произошло что-то нехорошее, и я попросил ее дать трубку отцу. Отец молчал, когда услышал эту новость, но он не потерял голову».

«"Юнайтед" – большой клуб, – ответил он спустя некоторое время. – Не знаю, может, для тебя будет лучше, если ты останешься в "Торки" еще на год, прежде чем переходить в команду выше классом».

«Я понимаю, к чему ты клонишь, папа, но я должен согласиться. Такого шанса может потом и не быть. Тренер думает, что я должен ехать и учиться играть правильно».

«Да, да, конечно, – согласился отец. – Это великий клуб. Тебе надо ехать».

Следующим утром Шарп рано проснулся и надел единственную рубашку и галстук. «Я был похож на Рика Эстли в рубашке-пейсли». Сирил Ноулз уже был в переговорной вместе с Фергюсоном и Ноксом, где они договорились о сделке: 180 тысяч фунтов + бонусы за определенное количество сыгранных игр за «Юнайтед».

«Меня привели в переговорную, там уже сидел Алекс Фергюсон. Я был в шоке. Это было странно, до этого я видел его только по телевизору, а сейчас он спрашивает меня о том, как я сыграл. Я ответил, что не очень. Ферги сказал, что я был хорош, и отметил, что я каждый раз быстро поднимался, когда меня сбивали, что показывает мою решительность. Он сказал, что я храбрый и трудолюбивый, у меня хорошая скорость и физические данные, несмотря на то, что я считал себя полноватым. Он все мне разъяснил и пообещал, что мне обеспечат отличных тренеров в "Юнайтед", и начну я с резервного состава».

Фергюсон услышал о Шарпе от внештатного скаута, Лэса Ноуда, бывшего журналиста из Манчестера, который решил отойти от дел в Торки.

«То, что я увидел тем вечером, не оставило мне никаких сомнений, что я хочу видеть его подпись в нашем контракте, – говорил потом Фергюсон. – Он был быстр и физически одарен, делал отличные кроссы и не стеснялся показывать свое превосходство на поле».

В переговорной «Плейнмур» Фергюсон стал говорить о деньгах. «Он предложил мне 4-летний контракт на 170 фунтов в неделю плюс бонус в 5000 фунтов за подписание. Если же я доберусь до основного состава, зарплата возрастет до 320 фунтов, а за каждый выход на поле я буду получать 150 фунтов. Я просто сидел и бубнил что-то невнятное. Я бы подписал там все, что угодно».

Стороны ударили по рукам, Фергюсон и Нокс вернулись в Манчестер, а Шарп поехал домой переодеваться. Днем он должен был убирать мусор с трибун, оставшийся после вчерашнего матча.

«У меня была улыбка на пол-лица, а Сирил Ноуз собрал ребят, после того как мы все убрали, и объявил: «Шарпи уходит в "Ман Юнайтед". Никто не мог поверить».

Шарп собрал свои скромные пожитки и сел в поезд до Манчестера несколько дней спустя. Алекс Фергюсон встречал его на станции «Пикадилли». «Я не ожидал такого, но он посадил меня в свой "Ягуар" и повез на "Олд Траффорд". Там он провел для меня экскурсию. Он представлял меня как "нового игрока" всем подряд, как будто я был подписанием за полмиллиона фунтов. Ферги дал мне почувствовать себя особенным и показал, что беспокоится.  Затем он отвез меня в мой новый дом и сказал, что завтра я поеду в одном автобусе с основным составом».

На следующий день ему показали «Клифф». «Она сильно отличалась от базы "Торки". Парковка и автопарк на ней были просто шикарными, газон – идеальным, а форма была сложена как новая. Все полотенца были чистые, и у каждого было свое место. В "Торки" спортивные костюмы мы покупали себе сами и стирали все вручную. Снаружи игроки выдавали идеальные пасы и обрабатывали мяч намертво одним касанием. В "Торки" мы играли аналог "бей-беги"».

«Мир Мечты» проявился еще сильнее, когда основной состав стал выходить из раздевалки.

«Такие игроки, как Брайан Робсон и Гордон Стракан, были прямо здесь перед глазами, у меня было ощущение, будто я выиграл какую-то лотерею, чтобы потренироваться с "Юнайтед" несколько дней. Стив Брюс упрекнул Ферги за то, что он не познакомил меня со всем основным составом».

Через несколько дней Шарп вернулся в «Торки» доигрывать сезон перед переходом в «Манчестер Юнайтед» летом 1988 года. То лето он сдавал на водительские права и успешно их получил.

«Я купил себе "Эскорт" на свой бонус за подписание, который, как я потом обнаружил, был сварен из двух машин, капот приподнимался, если я разгонялся больше 80 миль в час».

Шарп жил в Солфорде вместе с Шоном Гоутером, Марком Босничем и еще несколькими парнями. «Я постоянно ездил в Ирлэм и покупал там огромные коробки со cладостями, которые другие ребята постоянно пытались стырить. Иногда я возвращался с вечерних матчей, и Шон (который родился на Бермудских островах) временами сидел перед зажжённым камином, одетый в кучу одежды, включая перчатки и шляпу. Было почти как в бане, он уже тяжело вздыхал, при этом говоря: "Сегодня прохладно, да?"».

«Был еще один парень, его звали Донг. Чудаковатый малый, мог спокойно выбросить свою форму в помойку. Он был ирландцем и постоянно говорил, что хочет завязать с футболом и начать бродяжничать. У него в комнате был плакат Спайдермена и метла, и он размышлял о глубине дружбы с метлой. Он почему-то всегда выходил из автобуса последним. Парень играл на позиции правого вингера, был быстр как молния и смешно бегал. Он играл как в 50-х, он останавливал мяч, а потом просто бежал с ним. Я слышал, что он покончил с собой, а его родители винили в этом "Юнайтед"».

На поле прогресс Шарпа не заставил себя ждать. «Я играл в резерве в основном на позиции левого вингера. В товарищеском матче против "Ньюкасла" меня поставили слева в защите из-за травмы основного фулбэка, и я неплохо справился. Через несколько дней тренер спросил меня, готов ли я играть за основу, и, конечно, я ответил положительно. Я был в "Юнайтед" шесть недель».

Шарп дебютировал в победном домашнем матче против «Вест Хэма» (2-0) в сентябре 1988 года. «Я очень нервничал и не мог поверить, когда нам объявили состав. Я смотрел, как другие игроки совершают предматчевые ритуалы. Стив Брюс всегда надевал шорты в последнюю очередь. Пол Инс и Гарри Паллистер, когда они перешли в "Юнайтед", всегда брали с собой крохотные бутылки бренди и делали небольшой глоток перед выходом. Я должен был держать Марка Уорда. Рев толпы постепенно стал фоновым шумом, потому что ты полностью сконцентрирован, чтобы не допустить ошибку. Я был быстрее Уорда, поэтому он не мог меня пройти, так что я отлично справился».

Шарп удержался в составе и застал некоторые приятные моменты того периода: победа 3-1 над «Ливерпулем» в первый день нового 1989 года. Через неделю «Юнайтед» играл с «КПР» в Кубке Англии, из-за ничьих это противостояние растянулось на 3 встречи. Во втором матче на «Лофтус Роуд» обескровленный травмами «Юнайтед» выпустил несколько молодых игроков, прозванных СМИ «птенцами Ферги» и ставших символом нового периода в истории нестабильного тогда «Юнайтед».

Из той распиаренной группы игроков только Ли Шарп и Ли Мартин сыграли больше сотни матчей за клуб, а Марк Робинс и Рассел Бирдсмор – больше пятидесяти. Робинс и Мартин сыграли важную роль в матчах за Кубок. Робинс известен авторством единственного гола в ворота «Ноттингем Форест» в третьем раунде турнира в 1990 году (этот гол, возможно, спас Фергюсона от увольнения), а Мартин забил победный гол в переигровке финала Кубка 1990 того же года.

Травмы и потеря формы сыграли злую шутку с Дэвидом Уилсоном, Тони Гиллом, Дэнни Грэмом и Джулиано Майорано, вингером из «Кембриджа», они все пропали с радаров, но это показало желание Алекса Фергюсона воспитывать молодых игроков, философию, которая стала ключевой и доказала свою состоятельность в 90-х годах.

«Вокруг нас был суета, – говорит Шарп. – Большинство из нас были все еще игроками резерва, мы жили вместе. По сравнению с игроками мы были просто детьми. Это все еще был мой первый сезон на "Олд Траффорд", и я никак не ожидал попадания в основной состав. Мне говорили, что я проведу в резерве около двух лет, поэтому просто находиться с основным составом было уже большим достижением. Но у "Юнайтед" было так много травм, что у тренера не было другого выбора, кроме как выпустить молодежь на матч с "КПР"».

«Я съехался со своей девушкой, но Фергюсон сказал, что это повлияло на мои выступления и что я должен вернуться в общежитие после 9 месяцев в квартире. Естественно девушка была не в восторге, но что мне оставалось делать? Вскоре я вернулся в спартанские условия общежития с ужасной едой».

Популярность Шарпа в фанатской среде тоже росла. У него даже был свой чант на мотив “Lord of the Dance”:

Dance, dance, wherever you may be,

We signed the young kid from Torquay.

He soon settled in and he soon made his mark.

 He is the boy that we call Lee Sharpe.

«Меня стали узнавать. Я стал выезжать с командой на внематчевые мероприятия, меня стали узнавать все чаще и чаще, но я дружил с ребятами из резерва и отдыхал с ними. Мы ходили в паб Priory, находившийся напротив "Клиффа", и играли там в пинбол или бильярд. Иногда мы заходили в Saturday`s, ночной клуб за отелем Britannia, нас не должны были туда пускать, так как мы были слишком юны, но у меня был пропуск игрока, а ребята на входе нас знали, поэтому проблем не возникало. Веселые были времена».

Разбогатев на бонусах от первой команды, Шарп начал спускать большие суммы на модную одежду. «У меня в гардеробе было достаточно броской одежды, которую я редко носил, но мне все это шло. Я купил несколько курток Stone Island, которые сверкали ночью, как кошачий глаз. Flannels и Life были моими любимыми магазинами, после них – Comme des Garçons и Richard Creme».

Из-за травмы Шарп пропустил большую часть сезона 1989-1990, но тем не менее первый свой «фен» от Фергюсона он успел получить в декабре 1989 года, когда тренер закричал: «Шарп! Я не знаю, чем ты там, бл***ь, занимаешься, но даже если ты всегда будешь рядом со мной, ты всегда будешь оставаться ничтожеством. Я не представляю, что происходит у тебя в голове!»

Рядом с Ферги он стал сидеть только в следующем сезоне, когда набрал форму. «Я буквально летал по полю, – вспоминает Шарп. – Я забил хет-трик "Арсеналу" в Кубке лиги на "Хайбери". Словно я достиг всего в жизни, а потом я поехал в общежитие в Солфорде, чтобы обдумать произошедшее. Я дал пару интервью для газет в качестве наказания от тренера».

В матче против «Сандерленда» Шарп уничтожил на фланге защитника «котов» до такой степени, что его поменяли в перерыве. Его скорость была бесподобной, навесы – идеальными, вскоре его номинировали на лучшего молодого игрока ПФА 1991 года после Мэтта Ле Тиссье и перед Райаном Гиггзом. Шарп также заслужил первое из восьми своих появлений в сборной Англии и отметился в еврокубках благодаря выходу «Юнайтед» в финал Кубка обладателей кубков в матче против «Барселоны».

«В Роттердаме я чуть ли не ходил под себя, – признается Шарп. – Я так нервничал перед игрой и, думаю, сыграл посредственно. Брайан Макклер подошел ко мне после игры и спросил: "Ты там не обосрался?". Это было самое нервозное состояние перед игрой в моей жизни. Я видел интервью по телевизору, где Роналда Кумана спрашивали, что он думает о Ли Шарпе, и меня от этого слегка тошнило. Мне только что исполнилось 20 лет».

Игроки «Юнайтед» вышли на газон стадиона «Фейеноорда» «Де Куип» перед матчем под проливным дождем. «Стадион был забит под завязку, – вспоминает Шарп. – Две трети стадиона были заполнены фанатами "Юнайтед", там были сотни флагов. Атмосфера была невероятной, и этому только помогали фанаты, певшие "Sit Down" Джеймса и "Always look on the bright side of life". Феноменально!».

Шарпа наградили новым контрактом с зарплатой 1000 фунтов в неделю и наконец-то разрешили переехать с общежития в новый дом в Тимперли, пригороде Олтрингема.

«Мои друзья приезжали из Бирмингема, и мы гуляли по Манчестеру. К тому моменту я уже был довольно известен, и нас пускали в бары бесплатно безо всяких проблем. Девушки выстраивались перед нами. Мои друзья шутили, что перед моим домом нужно установить красный фонарь, потому что он уже превратился в бордель. Каждое воскресенье дом был забит девушками, они спали везде: на кроватях, на полу, диване…».

Кейт Фейн – специалист по связям с общественностью на «Олд Траффорд» – помогла ему запустить фан-клуб. «Я получал огромное количество писем, люди просили автографы и подписанные фотографии. Я не справлялся с таким потоком. Никто до этого не зарабатывал на фан-клубе, но деньги за мембершипы помогали оплачивать фотографии и администрирование».

Фан-клуб Шарпа опережал свое время и быстро приобрел известность благодаря очереди из 2000 кричащих девушек в любимый клуб Шарпа Royale. «Сначала было весело, но потом Кейт слегка занесло, и мне пришлось притормозить с этим делом».

Но после блистательного выступления в Роттердаме его буквально срубил вирус менингита, который Шарп подхватил в начале сезона 1991-1992.

«Я купил этого огромного и тупого сенбернара, – рассказывает Шарп. – Я не мог его контролировать, поэтому через 9 месяцев пришлось его отдать тому, кто был в состоянии правильно с ним обращаться. Я не знаю, о чем я думал. Я даже не мог посадить его в машину, поэтому я взял у друга минивэн, чтобы отвезти собаку. Однажды я привез собаку к себе, и у меня начала неметь правая ступня. Я начал разминать ногу, чтобы избавиться от этого ощущения, но онемение стало подниматься выше: сначала щиколотка, затем голень и колено. Я попытался взять пульт от телевизора, но рука тоже онемела, затем онемение распространилось на правую часть лица и язык. Речь стала неясной, все это продолжалось около получаса, пока не прошло само собой».

Шарп вызвал клубного врача, и он немедленно приехал к нему домой. «Он дал мне парацетамол, сказал, что со мной все нормально и что завтра утром ждет меня на тренировке. Он посчитал, что это отравление и скоро все пройдет, когда вся дрянь выйдет из организма. Но через час меня начало тошнить, и так целые сутки. Меня пришлось забрать в больницу из-за сильного обезвоживания. Там мне поставили капельницу и диагностировали вирусный менингит. Произошедшее со мной назвали приступом, которых после этого у меня было еще три. Никто не знал, как долго это будет длиться».

Фергюсон отправил его домой к родителям, где в 5 утра прямо в постели у него случился последний приступ. «Мама приняла это за инсульт. Местный доктор пришел, испугался и посоветовал отправить меня в Манчестер к специалистам. Родители, ни о чем не думая, мигом отвезли меня в BUPA – частный медицинский центр в Уолли-рэндж, где я всегда лечился. Плюс ко всему, журналисты стали усугублять ситуацию, приходя в больницу со словами: "Мы проверяем заявления о том, что болезнь Ли связана с наркотиками". Я сказал им, чтобы они напечатали и проверили».

Манчестер – это центр одной из крупнейших в Британии городских агломераций с населением в 2,5 миллиона человек. Но при появлении каких-либо громких слухов сразу выходит наружу его деревенская сущность, особенно если главный герой слухов – игрок «Манчестер Юнайтед».

«Были слухи, что я принимаю наркотики, – отвечает Шарп. – Но я этим не занимался. Я даже ни разу не был в Hasiendа [главной рейв-сцене Манчестера – прим.пер.]. Люди подходили ко мне со словами: "О, привет, я видел тебя в субботу в Hasiendа", хотя меня там и в помине не было. Я ходил в клубы попроще, такие как Royale, выпивал пару коктейлей для храбрости и шел знакомиться с девушками, чтобы потом вместе поехать ко мне. В 2 часа ночи меня уже там не было».

«Бывший игрок "Юнайтед" Ральф Милн подлил масла в огонь, заявив в интервью одному из таблоидов, что несколько молодых игроков, когда "дьяволы" играли в Роттердаме, курили "траву" вечером перед матчем. Я был в Роттердаме на предматчевой тренировке, и так как он не назвал имен, то люди сложили 2 и 2 и получили 5».

Ни одна газета не осмелилась напечатать непроверенные сведения, но по репутации Шарпа уже был нанесен удар.

«Слухи выбешивали меня, потому что это все очень грязно. Когда я пошел смотреть матч "Юнайтед" - "Астон Вилла" на трибуну фанатов "Юнайтед" вместе с отцом, какой-то парень поинтересовался, не хочу ли я дорожку кокса. Они сделали мне образ человека, которым я не являюсь. Я никогда не употреблял сильные наркотики, да и никогда не хотел этого. Мне хватало способов оттянуться и без них. Было дело, что я курил косяки, но я закончил с этим делом, когда у Криса Армстронга из "Тоттенхэма" тест на допинг показал положительный результат».

Образ жизни Шарпа, мягко говоря, не нравился его тренеру. «У Алекса Фергюсона были свои глаза и уши по всему городу, и ему очень не нравилось, что они ему рассказывали. Он стал говорить, что мне пора жениться, чаще устраивал мне фирменные "фены" и ругал меня за действия вне поля. Он говорил мне, что моя одежда слишком модная, машина – слишком яркая, а прическа – слишком броская. Гиггзи лучше меня понимал правила игры. У него тоже была яркая машина, но на тренировку он приезжал на старой и неприметной. Однажды Фергюсон вызвал мою маму и сказал: "У вашего сына развился очень сильный интерес к юным особам противоположного пола". Ситуация же была следующая: я выбрался в город в субботу вечером, я никогда не напивался перед игрой, это было мое правило – не напиваться за 48 часов до игры, и я ни разу его не нарушил. Все оставшееся время я провел дома, настраиваясь на игру».

Шарп преодолел свою болезнь и вернулся к былым кондициям в сезоне 1992-1993. С Шарпом справа и Гиггзом слева «Юнайтед» выиграл свой первый чемпионский титул впервые с 1967 года. Шарп был счастлив и хорошо помнит день, когда любимая команда его детства «Астон Вилла» уступила «Олдхэму» и тем самым проиграла гонку за титул «Юнайтед».

«Мы упустили титул, который забрал "Лидс Юнайтед" в 1992 году – это был тяжелый урок для всех нас. Мы очень нервничали под конец сезона, так как думали, что не сможем победить. Все остальные были уверены в нашей победе, говоря по-другому, мы были под большим давлением. Разочарование от проигрыша вправило нам мозги».

Когда команда наконец доказала свою решимость, выиграв титул, Шарп не слишком бурно праздновал, по его словам, «самый значимый трофей в его карьере», а его реакция стала своего рода городской легендой.

«Я сидел дома вместе с родителями и братом, мы все прыгали от счастья, осознав ту реальность, в которой мы наконец-таки выиграли титул, впервые за 26 лет. Я позвонил нескольким своим друзьям, они не брали трубку. Я подумал: "И что мне теперь делать?", я никогда не был в такой ситуации».

«Отец предложил: "Давай поедем на "Олд Траффорд", там наверняка кто-то будет". Я вышел из машины у стадиона и увидел, наверное, тысячу человек. Через 10 минут их уже было в 10 раз больше. Фанаты бросали меня на руках, и охране пришлось меня спасать. Они сопроводили меня внутрь, так как ситуация могла стать опаснее. Мне пришлось выходить с другой стороны стадиона, чтобы ускользнуть. Один из лучших дней в моей жизни чуть не стал худшим. Я не мог связаться с остальными, поэтому приехал домой к Брюси одним из последних. Почти все уже были пьяными, но я был за рулем, поэтому почти не пил и уехал в районе полуночи».

«У кого-то из ребят все еще было похмелье в раздевалке перед матчем с "Блэкберном". Речь тренера в этот раз была довольно короткой: "Вы уже выиграли Премьер-лигу, фанаты весь сезон были превосходны, так давайте отплатим им сегодня тем же. Мы не хотим проиграть сегодня. И я даже слышать не хочу о том, что было вчера", – сказал он и улыбнулся. По-моему, это был единственный раз, когда он не ругал нас за алкоголь в ночь перед матчем».

«Мы только развели мяч и почти сразу пропустили [матч закончился со счетом 3-1 в пользу «Юнайтед» – прим.пер.]. Атмосфера была особенной, поэтому мы наслаждались этим моментом во время круга почета. После матча мы все вместе поехали на второй день праздника в честь победы в Премьер-лиге».

Несмотря на то, что Шарп уже был опытным игроком в стане «Юнайтед», он все равно прислушивался к старшим товарищам.

«Роббо толкнул меня плечом после какой-то игры и сказал: "Ты сегодня играл не так уж и хорошо?". Да, это был не мой день. Он продолжил: "Ты молод, у тебя еще будет много плохих игр, но знаешь, почему так происходит? Ты хорошо питаешься? Высыпаешься?". Мне было приятно, что он присматривает за мной. Он мстил за меня на поле, если кто-то играл со мной грубо. Роббо был вездесущ, он контролировал все: от темпа игры до рефери и фанатов. Когда что-то шло не так, он успокаивал игроков. На поле он был нам как отец, вот это я называю "классом"».

Шарп начал ценить все то, что давал Робсон команде, только когда перешел в «Юнайтед». «Я предпочитал крутых распасовщиков, как Глен Ходдл или Гордон Коуэнс в "Вилле". Когда я перешел в "Юнайтед", я впервые увидел Робсона. Я испытывал перед ним трепет, особенно перед его контролем игры и способностью быть повсюду».

Робсон также был и главным организатором мероприятий внутри команды. «Он говорил тренеру, если мы шли куда-то выпить в выходной. Боссу это не нравилось, но он понимал, что игрокам нужно обсудить проблемы между собой. Мужское эго и храбрость нужно всегда чем-то подкреплять. Кино, Инси, Брюс и Роббо были настоящими лидерами, и благодаря им товарищи по команде становились друзьями и приятелями, и если это происходит, то больше шансов, что ты будешь выкладываться за своих одноклубников на все сто процентов».

Робсон помогал и в других аспектах. «Роббо договаривался о новых контрактах со мной и Гиггзи в 1993 году. Мы сидели в переговорной с Мартином Эдвардсом, но доверили Роббо сказать свое слово. Он договорился о подъеме зарплаты до 6000 фунтов, в сравнение с 1000 фунтов, которые мы получали до этого. Мы с Гиггзи чуть ли не выпрыгнули из комнаты от радости. Из благодарности мы подарили Роббо крутые часы от "Гуччи". Я купил себе большой дом в Хейл-Барнсе, в классном районе, в полумиле от границы города со своим полем для гольфа».

Гиггз и Шарп стали друзьями. Молодые, красивые и известные игроки возрождающегося «Манчестер Юнайтед» поймали волну известности, созданную новой Премьер-лигой и телеканалом Sky.

«Сначала я подружился с Гиггзи, потом с Кини и Палли, – рассказывает Шарп. – Кини – один из самых веселых людей, которых я знаю, он сумасшедший. Он был очень агрессивен и неуступчив, и мне нравилось считать, что я его успокаиваю временами. Иногда он кричал на меня из-за того, что я не отдал ему пас, а я просто улыбался. Я не обязан отдавать ему мяч, каждый раз, когда получу! У него был острый язык, и он мог докопаться до кого угодно и за что угодно, как, например, до Палли за его одежду. Палли одевался стильно, но иногда это выглядело нелепо. Кин ненавидел навязчивых фанатов, но иногда он был с ними чересчур агрессивен и поспешен в выводах. У людей только хорошие намерения, может, они готовы проставить тебе выпивку. Мы работаем в той сфере, которую делают эти самые люди, и иногда стоит быть более терпеливым».

Шарп и Кин стали хорошими друзьями. Пол Паркер называл их «моча» и «дерьмо» и выходил из раздевалки, чтобы избежать очередных шуток, чаще всего над его одеждой.

Когда «Юнайтед», новый чемпион Англии, начинал сезон 1993-1994 с выездного матча против «Норвича», Шарп вышел на разминку с огромным синяком под глазом.

«Меня ударил в лицо один идиот, – говорит Шарп. – Я здоровался с ним каждый раз, когда видел его. Я был в Сoco`s (еще один дряхлый ночной клуб) в Стокпорте. Он был под кокаином и посчитал, что мы говорим о нем. Он стал пихаться и толкаться. Охрана вывела его, но этот парень стал ждать меня у выхода. Я не хотел конфликта, поэтому сказал другу, чтобы он подогнал машину. Я сел в автомобиль, но не успел закрыть дверь, тот парень рывком открыл ее и предложил мне выйти. Я ни в коем случае не хотел никаких проблем, поэтому просто сказал ему, что не хочу появления ссадин на костяшках пальцев от встречи с его лицом. Он никак не хотел уходить, поэтому мы попытались уехать. Как только мы захотели это сделать – он ударил меня ногой по лицу. Повсюду была кровь. Он побежал и сел в свою машину. Мы погнались за ним. Мы с другом пытались вытащить его из машины, когда появилась полиция. Они приставили нас с другом с одной стороны фургона, а его – с другого, пока мы объясняли всю ситуацию. Никто из журналистов не знал об этом до того, как я вышел на разминку перед "Норвичем". Заголовок был: "Получай!". Что касается того парня, мы искали его, но он добился судебного запрета. Полиция приехала к нам на тренировку и заявила мне, что я обязан держаться от него подальше».

Через две недели после произошедшего Шарпа вернули в основу. Он сделал дубль в матче против «Астон Виллы», делая движение, которое он назвал “The Three Amigos” (отсылка к одноименному фильму) перед фанатами «Юнайтед», держа в руках флаг «Манчестер 2000», посвященный заявке на проведение Олимпийских игр. Он забил еще в двух следующих играх против «Саутгемптона» и «Вест Хэма» соответственно.

Несмотря на успешные выступления «Юнайтед» и победу в Кубке Англии в сезоне 1993-1994, у Шарпа остались не слишком приятные воспоминания об этом сезоне. «Было ощущение, будто меня отодвинули, – признается Шарп. – Если вы посмотрите лучшие моменты того сезона, то увидите, как я летаю по полю и играю чуть ли не в лучший футбол в карьере, но мне мешала моя грыжа, которая выключила меня из игры на некоторое время».

С Андреем Канчельскисом на одном фланге и Райаном Гиггзом на другом Шарп перестал быть железным игроком основы, но остался важным членом команды.

«Я вышел на замену на последние шесть минут финала КА 1994 года, но это было неидеально. Пока игроки отмечали победу, тренер отвел меня в сторону, и спросил, показывая пальцем на мою спину: "Это, б***ь, что еще такое?". Он показывал на мою новую татуировку. Я не знал, что мне делать».

Казалось, что все наладилось, когда Шарп начал следующий сезон 1994-1995 в качестве игрока основы, а затем забил, возможно, самый красивый свой гол за «Юнайтед», замкнув кросс Брайана Макклера в матче с «Барселоной».

«Я отпраздновал, делая вид, что имею штангу! – ухмыляется Шарп. – Это был лучший гол в моей жизни, профессиональный футбол высшего уровня. Еще я сделал гол Марка Хьюза в ничейном матче (2-2)».

Но, как всегда обычно и происходит, за подъемом всегда следует падение. Всего через неделю в матче Кубка английской лиги против «Ньюкасла» Шарп сломал лодыжку. Опухоль была настолько большой, что ему не разрешили полететь с командой на ответный матч в Барселону, но это было не единственной проблемой.

«Тренер думал, что я слишком много отвлекаюсь на неспортивные дела, но это было не так. Я жил футболом, никогда не опаздывал на тренировки и бежал впереди всех. Босс все твердил, что хочет увидеть меня в более оборонительной роли, но я не придавал этому значения».

Появление «Класса '92» сильно ограничило количество сыгранных матчей Шарпа в сезоне 1995-1996. «У меня пропала уверенность. В последние два года я играл на разных позициях, и мне это не нравилось. Я был игроком скамейки и просто хотел выходить слева в полузащите. Этого не происходило. Тренер выставлял свой лучший состав, я бы хотел, чтобы это был любой другой клуб, где я бы не соперничал за место в составе с Райаном Гиггзом, но он один из лучших вингеров в мире, поэтому грех жаловаться».

Шарп одно время жил с молодым Дэвидом Бэкхемом. «Бекс был моим "оруженосцем", – улыбается Шарп. – Он чистил мне бутсы и заваривал мне чай. Он был хорошим парнем. Тихий и скромный паренёк и прекрасно технически оснащенный игрок. У него была похожая со мной история успеха и семья, которая поддерживала его во всем. Он хорошо воспитан и по-хорошему болен футболом».

«Возможно, он искал меня и даже приходил на встречу моего фан-клуба. Мой отец сказал ему, что если он будет усердно работать и тренироваться, то у него тоже все это будет, показывая на 14-летних девочек, выпрашивавших у меня автограф. Бекс повертел головой и ответил, глядя в пол: "Неа, мне никогда не стать таким. Шарпи – легенда"».

«Надо сказать, что Бекхэм был прав. Может, он и мировая суперзвезда, но собирал ли он когда-нибудь полный Discotheque Royale в воскресенье днем?»

Шарп вспоминает историю об одном из сверстников Бэкхема.

«Все игроки основы смотрели матч молодёжки в "Клиффе", после которого тренер должен был сказать ребятам, кто остается, а кто покидает молодёжную команду. Был разговор, что они хотят отпустить Скоулзи, потому что он не мог определиться со своей лучшей позицией. В тот самый момент, когда говорили о Скоулзе, он получил мяч в углу штрафной, протащил его через двоих, обвел еще парочку защитников и забил мяч в нижний угол. Он так никогда и не покинул "Юнайтед"».

Когда Скоулз становился будущим «Юнайтед», Шарп определялся со своим собственным. «Последние два сезона я играл очень редко, я думал, что тренер даст мне свободный трансфер. Я думаю, что "Юнайтед" отбил деньги, отданные за меня, или я не прав?»

Несмотря на это, в 1996 году Шарп стал рекордным на тот момент подписанием «Лидс Юнайтед» ценой в 4,6 млн фунтов (неплохой прирост, учитывая 185 тысяч фунтов, заплаченные «Манчестером» за Шарпа в 1988 году). Фергюсон всегда сожалел о том, что не смог выжать все из талантливого футболиста.

«Я вспоминаю отношения с Шарпом как разочаровывающие, – говорит Фергюсон. – Передо мной был мальчик, из которого можно было сделать что-то стоящее. В нем было все для появления игрока топ-уровня, и это не считая возможности обыграть любого».

Фергюсон говорил, что «не смог реализовать огромный потенциал» из-за образа жизни Шарпа, заявляя ему о том, что «жизнь мгновениями не приведет ни к чему хорошему». Он говорил теплые слова о харизме Шарпа и его «чудесной улыбке», той самой, которая разила наповал молоденьких девушек в Royale, но еще признавал, что Шарп должен был играть на «Олд Траффорд» роль намного важнее, чем у него была.

Шарп переехал на «Элланд Роуд» летом 1996 года. «Я думал, что "Лидс" – большой клуб с хорошим составом, моя зарплата увеличилась на четверть, но более важно, что Говард Уилкинсон пообещал мне, что я буду играть регулярно, именно то, чего я хотел. Через несколько недель он сказал мне: "Ты превысил все мои ожидания, левый фланг твой. Открывайся, пасуйся, навешивай. Забей несколько голов, играй с улыбкой на лице и наслаждайся футболом". Это были именно те слова, которые я ждал, именно то, чего я хотел».

Через месяц Уилкинсона уволили.

«Джордж Грэм приехал на базу и заявил, что главное – избежать вылета, – вспоминает Шарп. – Мы шли на девятом месте – игроки были в шоке. Это худшее, что случалось в моей жизни. Для атакующего игрока сезон, в котором команда играет в оборонительный футбол и забивает 28 голов за 38 игр, кошмарен. Он не любил звездных игроков».

Удивительно, но переезд Шарпа из «Манчестер Юнайтед» фанаты «Лидса» восприняли адекватно. «Болельщики "Лидса" и сейчас относятся ко мне с уважением, так было и раньше, несмотря на давнюю вражду с "Манчестер Юнайтед", – говорит Шарп. – Только от двоих я слышал грубости из-за прошлого клуба. Через несколько дней после подписания мы с другом пошли в бар. Там сидел парень, который сказал: "Был отбросом, им и останешься [“scum” – «отброс, грязь», используется в чантах двух клубов для оскорбления – прим.пер.]". Через несколько лет тот же парень подошел ко мне и извинился. История как из книжки».

На поле череда травм не собиралась оставлять Ли: во время предсезонной подготовки Шарп порвал крестообразные связки. «Я вернулся через год, но Грэм не хотел, чтобы я играл. Люди сошлись во мнении, что это из-за того, что я покрасился в блондина».

Ему нравилось жить в Лидсе и быть с Джоан, с которой он то сходился, то расходился на протяжении десяти лет. «Единственная причина, по которой я остался жить в Лидсе, – это приличная жизнь, в отличие от Манчестера с его приличными ночными клубами».

Благодаря своей харизме Шарп наладил шикарные отношения с персоналом клуба: «На базе "Лидса" работала одна дама. У нее была большая грудь, а одному из игроков очень нравилась ее большая грудь. Она была намного старше нас, и я уговаривал его не делать этого, но он все-таки переспал с ней. И вот в порыве страсти она просит его: "Скажи мне что-нибудь, скажи мне что-нибудь!". Он не знал, что ответить, но она продолжала повторять эти слова. Наконец он сказал: "Почему в автомате нет газировки «Вимто»?"».

«Там работал слепой массажист. Его жена всегда раскладывала его одежду по разным сумкам, чтобы он знал, что надевать во время выездных матчей. Мы постоянно меняли все местами».

В 1998 году ассистент Джорджа Грэма Дэвид О`Лири встал у руля клуба и попросил Шарпа искать себе новый клуб. Он перешел в «Сампдорию», где временным тренером был Дэвид Платт. Шарп описывает свое месячное пребывание в Генуе как «неплохое, но одинокое» – никто не говорил по-английски. «Платти был уволен, вернулся предыдущий тренер Спалетти, который хотел подписать других игроков».

Шарп опять уехал, на сей раз в команду Первого дивизиона «Брэдфорд», где удача все-таки нашла его. «Мы добились путевки в Премьер-лигу, учитывая то, что достижением было остаться в Первом дивизионе, я думаю, мы прекрасно справились». «Брэдфорд» рискнул и сделал несколько дорогих приобретений, как, например, Бенито Карбони, но по итогу вылетел в следующем сезоне, а очередная тренерская перестановка опять оставила Шарпа без клуба.

«Мне нравился "Портсмут" под руководством Грэма Рикса, – признается Ли. – Я играл в центре полузащиты, играл неплохо, и на мне лежала ответственность. Рикс был хорошим слушателем – хотя он редко принимал к сведению наши идеи. Я хотел перейти в "Портсмут", но исполнительный директор "Брэдфорда" Джеффри Ричмонд не отпустил меня».

В «Брэдфорде» штормило еще сильнее прежнего. «Мне рассказали, что состав выбирает исполнительный директор, который меня не особо жалует. Я всегда обожал тренироваться, но иногда я просто не хотел идти, заранее зная, что меня не выберут. Я просыпался с мыслью: "Какое оправдание мне придумать на сегодня?". Я хотел закончить с футболом».

В 2001 году лучший друг Шарпа Марк Рассел совершил самоубийство. «Он был гольфистом, мы проводили много времени вместе, он был мне как старший брат. У него было психическое расстройство, приступы шизофрении, он подумал, что мир станет без него лучше, и решил убить себя, наглотавшись таблеток. Это была большая утрата».

Шарп тем временем опять оказался на трансфере. «Мне нужен был еще один Грэм Рикс, который возложил бы на меня ответственность, но я не получил этого в "Эксетер Сити", в матче с которым я совершил свой дебют за "Торки". Я сыграл там всего несколько игр. Был явный спад, игра уже не топ-уровня. Предложение пришло из Исландии. Мне понравилась такая смена обстановки: живописная страна с крайне дружелюбными людьми, но это было не то, что я искал, я вернулся оттуда через 6 недель. Несмотря на то, что они были любителями, их правила были очень жесткие. Я не надеялся на легкую прогулку и держал себя в отличной форме. Я провел полную предсезонку и ни разу не покидал дома, но через 5 недель ко мне приехал друг. Мы поехали в город в субботу вечером после матча, позже тренер вызвал меня к себе и сказал, что меня видели в Рейкьявике. Еще он сказал мне, что игрокам запрещено появляться в городе за неделю до игры. После этого я уехал».

Шарп посоветовался с родителями, которые всегда его поддерживали. «Мама была в Эксетере и слышала оскорбления в мой адрес, частично из-за моей карьеры в больших клубах. Ты привыкаешь к этому как игрок, но это неприятно для твоих родителей. Отец знал, что я уже не наслаждаюсь футболом. Я сказал им, что хочу закончить карьеру. Мама сказала, что не будет меня осуждать: "Ты не сделал ничего плохого и не заслуживаешь тех оскорблений, которые сыпятся на тебя, это уже переход на личности, пора прекращать"».

Шарп ушел из футбола в 32 года.

«Я провел весь следующий год в депрессии, не зная, что делать. Мне повезло, что всю мою жизнь со мной мои родные и близкие. Друзья были одни и те же на протяжении всей жизни, я не имел большой дружбы с футболистами. Несколько раз я играл за команду паба моего знакомого, а потом купил его. Меня обманули в той сделке, доходы были никчемными, как и предыдущий владелец. Он говорил, что паб делает 8 тысяч фунтов в неделю, но когда после первой недели работы мы закрыли двери бара, в кассе было 900 фунтов. Позже я написал автобиографию, которая помогла мне разобраться в себе. Я осознал, кто был мимолетным гостем, а кто настоящими друзьями».

В 2005 году Шарп нашел себя в другой сфере, когда впервые снялся в реалити-шоу. «Я участвовал в шоу "Борьба знаменитостей". Мне предложили 10 тысяч фунтов в неделю, но я сломал ребро и поэтому поборолся только один раз. Так как я отлично заобщался со съемочной командой, они предложили мне поучаствовать в другом реалити-шоу под названием "Звездный остров любви"».

Шарпа взяли на остров, где большинство девушек, особенно Джейн Миддлмисс и Эби Титмусс, проявляли симпатию к Ли. «Это стало для меня настоящим испытанием, я не привык выставлять свою личную жизнь напоказ. Но как только я стал участником, мне понравилось. Это шоу вернуло мне известность даже среди людей, ранее не знавших меня. Домохозяйки и их дети, увидев меня, говорили: "О, да ты ведь тот парень с «Острова любви»". Они даже и не подозревали, что раньше я был футболистом. Я немного повстречался с Эби Титмусс, она классная, веселая и красивая».

В 2007 году Ли Шарпу пришлось приобретать новый навык для участия в шоу «Танцы на льду». «Кататься на коньках довольно трудно, – признается Шарп, – но было весело».

«Первую пару-тройку лет меня штормило, уходить из футбола очень трудно, но мне очень помогли родные и близкие. Самое сложное – решить, чем ты будешь заниматься после футбола. ПФА не помогает с этим. Для них ты перестаешь существовать, когда вносишь свой последний взнос».

«Я разлюбил футбол. Пятнадцать лет мне говорили, что я должен делать и где находиться, после "Юнайтед" и "Лидса" сложно было переходить в клубы поскромнее и не играть там. Я не планировал уходить так рано, хотел доиграть до 35-36 лет, но я был подавлен. Когда я повесил бутсы на гвоздь, я не хотел ни говорить о футболе, ни смотреть, ни играть в него. Только сейчас моя любовь к футболу возвращается, и я снова могу посмотреть или поиграть».

Шарп решился «поиграть» за «Гарфорт Таун» – полупрофессиональный футбольный клуб, играющий в Восточной лиге северных графств [9-й по силе английский дивизион – прим.пер.]. 200 зрителей на трибунах, что вдвое больше среднего, контрастирует с трибунами «Олд Траффорд». «Я не пытался вернуться в футбол, я просто устал мотивировать себя ходить в зал, я видел в футболе возможность держать себя в форме и улыбаться».

Целых десять лет назад Шарп был в лучшей форме в своей жизни. «Вспоминая время, проведенное в "Юнайтед", я будто проживаю чью-то чужую жизнь. Я не особо общаюсь с игроками "Юнайтед", но тем не менее слежу за результатами команды и иногда играю в гольф с Гари Паллистером. Я выигрываю на одной лунке, Гари – настоящий "дьявол" – на 16-ти. Иногда вижусь с Брюси и Роббо. Я не любитель вспоминать прошлое. Все мои медали висят дома у родителей».

Но нельзя сказать, что Ли пытается забыть о своем пребывании в «Юнайтед». «Ни за что, – соглашается Шарп. – Я провел пять прекрасных лет с 17 до 22 лет, играя в основе в постоянно прогрессирующей команде вместе с такими великими игроками, как Брайан Робсон, Марк Хьюз и Эрик Кантона».

«Хьюз сильно упрощал нам игру. Я просто навешивал на него, он обрабатывал мяч головой или грудью, и это при том, что на нем всегда висел защитник, а то и два, и отдавал мне обратно, чтобы я выглядел красавчиком».

«Кантона был волшебником. Он выигрывал игры, даже когда мы были вдесятером. Он был харизматичным игроком, мы с ним хорошо ладили».

Что касается его самого, Шарп может отметить «12-20 игр, которые стоят внимания»: хет-трик на «Хайбери» – самая значимая. Но плохие времена, которые он пережил, тоже наложили свой отпечаток.

В 2008 году он вернулся на «Олд Траффорд», чтобы помогать в программе гостеприимства. «Я видел матчи, Бербатов хорош, на него приятно смотреть. Еще я люблю наблюдать за игрой Кэррика. Он никогда не теряет мяч».

Теперь он думает о будущем, даже о том, чтобы где-нибудь осесть. «Я бы хотел завести детей, я бы ходил с ними на футбол, гольф и теннис. Я немного повзрослел за последние два года. Я хочу встретить вдохновляющую и амбициозную девушку, а не просто красотку с трибун, и чтобы обязательно с характером. Я крайне избирателен в вопросе серьезных отношений, так что еще посмотрим».