Димитар Бербатов. «Мой путь». Невозможное возможно. Глава 3. Часть 1

За день до вылета в Германию я всё еще не знал, что же взять с собой в дорогу. Ненавижу таскаться с кучей багажа, поэтому в итоге взял лишь маленький чемоданчик – настолько маленький, что в него влезло не так уж много вещей. Благо всё необходимое я мог купить уже в самой Германии. Честно говоря, на тот момент подобные вещи меня не волновали. Я был напряжен и встревожен, потому что покидал Болгарию зеленым юнцом. Я ехал в другую страну – страну с другим языком, другой культурой и другими людьми. Один! Но я был твердо настроен добиться успеха, чего бы это ни стоило. Футбол всё ещё был моей жизнью.

✳✳✳

Отрава для спортсмена

Поначалу я поселился в гостинице, которая прилегала к стадиону. Тренировочная база располагалась близко к стадиону, и благодаря этому я вообще не тратил время на дорогу. Единственной проблемой было то, что одна популярная сеть фастфуда тоже находилась в непосредственной близости от нашего стадиона.

Я приехал из страны, в которой никто никогда не слышал о здоровом питании. Гамбургеры были моей слабостью ещё в то время, когда я жил в Софии. Сначала я очень обрадовался: тренировочное поле, гостиница и еда – всё находилось в одном месте. Одно время я ел гамбургеры целыми днями на завтрак, обед и ужин. Спустя годы, глядя на мои фотографии тех времен, Елена восклицала: «Только посмотри на эти пухлые щечки». Я категорически отрицал то, что имел лишний вес, но мы относились к этому с юмором. Хотя признаю, я очень сильно злоупотреблял подобной пищей.

Во время моих последних сборов с ЦСКА Энрико Катуцци, как истинный итальянец, пытался навязать мне свою диету (спагетти, рыба, овощи и прочая здоровая еда для спортсменов). Но я придерживался другого меню, которое почти полностью состояло из «вредной» пищи, поэтому все эти диеты казались мне чем-то странным и необязательным. Это был тот же я, который позднее превратился в настоящего педанта в вопросах питания. Я на личном примере убедился в связи между здоровой едой и высокими спортивными достижениями.

Когда я мысленно возвращаюсь в прошлое, мне становится одновременно и смешно, и стыдно за то, чем я тогда питался. Происходило это в основном из-за недостатка информации. Но это только подтверждает старую истину: если жизнь дает тебе урок – учись. Когда никто не говорит, что для тебя хорошо, а что плохо, когда ты даже не знаешь, где об этом можно прочитать, очень легко пристраститься к чему-то вредному. В те времена у нас не было никакого доступа к достоверной информации про здоровое питание.

Словами не передать, сколько мы ели всякой дряни, пока жили в Софии... Ужасно. Когда дома не было еды, мы шли за гамбургерами. Когда мы думали над тем, чего бы съесть, мы шли за гамбургерами. Эта штука – настоящая отрава, особенно для спортсмена. Неправильное питание – одна из самых пагубных привычек, которые были у меня в жизни. Я не мог избавиться от нее на протяжении многих лет. Дома было так много бумажных пакетов от фастфуда, что логотипом этой сети я мог бы заклеить всю свою дверь. Иногда для разнообразия я портил свой организм и другими вещами: взбитыми сливками, шоколадом, пиццей…

Единственным человеком, который пытался установить хоть какой-то режим питания в ЦСКА, был Любо Пенев. В то время интернетом пользовались единицы, поэтому достать информацию было очень сложно. Любо играл на высшем уровне в Испании и с помощью своего опыта пытался донести до нас важность здорового питания. В ЦСКА он постоянно ругал нас за то, что мы питались всякой ерундой. Любо даже грозился оштрафовать нас, если мы не перестанем это делать. Разумеется, толку было ноль. Я взял с собой в Германию и свою любовь к фастфуду. Так продолжалось еще очень долго. Когда я начал снимать квартиру в Леверкузене, я перешел с гамбургеров на замороженную пиццу.

Если бы вы тогда зашли ко мне в квартиру, то подумали бы, что я амбассадор сети пиццерий. Я собирал впечатляющую коллекцию: пицца с сосисками, пицца с сыром, пицца с любой начинкой, которую вы только можете себе вообразить. Я вытаскивал ее из морозилки, клал в микроволновку – и вуаля! Обед готов. Отсутствие разнообразия меня совершенно не смущало, потому что я даже понятия не имел, какой вред это мне приносит.

Когда друзья впервые пришли ко мне в гости, то смеялись над тем, насколько у меня в квартире всё дорого и богато. В гостиной стояли хороший диван, телевизор, приставка и т.д. Но на кухне стоящий там гарнитур мог показаться совершенно новым, будто его никогда не касалась рука человека. В то же время, если открыть холодильник, можно было подумать, что это некий склад пиццы. Единственное, что я использовал на кухне, помимо холодильника, – это микроволновка. Просто закидываешь туда пиццу и идешь играть в приставку. Мгновение ока – и еда готова. В Леверкузене у меня было два плохих друга: мистер Гамбургер и замороженная мисс Пицца. Мусорное ведро постоянно было забито пустыми коробками от пиццы и меню из ресторанов фастфуда.

Всё кардинально меняется, когда ты окружаешь себя людьми, которые понимают важность правильного питания для твоего здоровья и спортивной карьеры. Врачи и физиотерапевты клуба были рядом, и это помогало, но больше пользы приносили совместные приемы пищи с командой. Я смотрел на более опытных одноклубников и старался следовать их примеру.

В Германии мы регулярно сдавали анализ крови. С учетом результатов анализов клубные доктора выписывали футболистам витамины, которых тем не хватало. Я не сильно принимал во внимание эти рекомендации и не только продолжал поглощать гамбургеры, но и частенько забывал принимать свои биодобавки. Причиной такого отношения была плохая дисциплина, игнорирование и незаинтересованность в некоторых вещах, которые могли пагубно повлиять на развитие себя как профессионального футболиста. В Болгарии я привык к другому образу жизни. Подобная дотошность казалась мне странной и необязательной. Но вскоре я понял, что мой нынешний клуб – самое подходящее место для того, чтобы познать обратную сторону. Если я хочу чего-то добиться, мне нужно завязывать со своими старыми вредными привычками и делать то, что говорят.

Через месяц у нас брали контрольные анализы. Доктор сказал, что у меня плохие показатели, и легко догадался, что я не принимал выписанные витамины. Он предупредил, что это вредно для меня и моего организма. Естественно, как это принято во всех клубах элитного уровня, игрок должен не только быть профессионалом, но и вести себя соответствующе. Это также означает, что нужно заботиться о своем организме. Я поменял свое отношение и начал уделять больше внимания данной проблеме. Теперь вокруг меня собрались люди, которые могли рассказать про тот вред, который я могу нанести и наносил сам себе. К счастью, я сумел осознать весь масштаб ущерба и покончил со всем этим.

Во время одной из поездок в Болгарию мы с Кючуковым гуляли возле Национального центра культуры в Софии. Он сразу же пошел в наступление: «Давай купим пару гамбургеров!». Однако в этот раз я его удивил: «Какие ещё гамбургеры? Я завязал!». Он не верил своим ушам: «Ты сошел с ума? Раньше ты мог проглотить штук пять за один присест, а теперь отказываешься даже от одного?». Я рассказал ему о том, чему меня научили, рассказал об этом всем своим друзьям. Чуть позже я поделился с ними всеми своими знаниями о том, что нужно есть, как и когда, чтобы они могли лучше себя чувствовать и стали более крутыми футболистами. Именно так эта отрава полностью исчезла из моего рациона. Всё, что нужно, – это самоконтроль и приобретение полезных привычек. Только после этого ты перестанешь травить себя и вредить своему организму и своей карьере.

В Леверкузене меня заселили в очень комфортный номер в гостинице. Мне нравятся гостиницы, они всегда казались мне уютными. Номер убирают каждый день, всегда есть еда. К тому же вокруг всегда есть люди, можно заводить новые знакомства. Моя гостиница не была исключением. Бармен был родом из Сербии, и это было идеально для меня. Мы постоянно общались после матчей и тренировок. Это было похоже на сцену из фильма, когда мужчина заходит в бар, садится за стойку, заводит разговор с барменом, а тот в свою очередь начинает философствовать о жизни и раздавать советы. Мой приятель выглядел точь-в-точь как персонаж из фильма Кустурицы [югославский и сербский кинорежиссер – прим. пер.]. У него были усы с закрученными вверх кончиками, а еще он носил очки. Его звали Спиро – немец сербского происхождения, жил в Германии много лет. Мы могли трепаться с ним просто без остановки. Спиро был моей отдушиной. Само собой, про раздачу «советов» он тоже не забывал. Понимаю, получать от бармена советы о футболе – идея довольно сомнительная, но мой компаньон был прекрасным рассказчиком и замечательным слушателем.

Всё это происходило в течение первых месяцев, пока я искал себе жилье. Разумеется, «Байер» настоял на том, чтобы организовать всё по высшему разряду. Когда я в первый раз общался с представителем клуба по поводу своего проживания, я сказал: «Слушайте, мне даже квартира не нужна. Если надо, могу спать на стадионе». Ну, поначалу так и было: я действительно жил на стадионе. В течение первого года или около того моя жизнь проходила по графику: тренировка – дом, тренировка – дом. Я вообще никуда не выходил. Кроме одного места. Особенного места…

Так сложилось, что рядом с «Бай-Ареной» [домашний стадион «Байера» – прим. пер.] находился один очень популярный ресторан. Он выглядел как большой особняк с красивой террасой. Его владельцем был хорват по имени Мито Кетча. На него работали только хорваты и сербы. Все они приехали из моего родного края – с Балкан. К слову, за «Байер» в то время играло немало хорватов: Враньеш, Бабич, братья Ковач, Живкович. Этот ресторан был нашим местом встречи, будь то обед, ужин или завтрак. Наши языки настолько похожи, что я легко мог поддерживать разговор с этими ребятами. Несмотря на то, что я никогда не учил сербский и хорватский, я всё равно отлично понимаю и без проблем на них говорю. Ребята из ресторана были для меня второй семьей. Не важно, победили мы или проиграли, у меня всегда было место, куда я мог прийти и пообщаться с людьми после матча. Конечно, они давали нам советы, куда же без этого. Каждый уверен, что разбирается в футболе. Но эти ребята действительно переживали за клуб, и их страсть была искренней.

Они заботились о нас, особенно о младших ребятах. Когда мне нужна была еда, а я не мог зайти в этот ресторан, я мог просто набрать персоналу. Люди, работавшие там, были очень дружелюбные и готовы всегда прийти на помощь. Помимо Кетчи у меня там был любимый официант – «бай» Лаццо. Зная о моих любимых блюдах, он всегда старался меня порадовать. Позже он стал моим близким другом, которому я доверял больше всего. Он даже подвозил меня иногда на своей машине. Лаццо мог говорить часами, а я часами мог его слушать, даже не перебивая. Хорошо зная меня как человека, он время от времени задавал мне вопросы и сам же на них отвечал. Мито Кетча мало чем от него отличался. Хорошие были времена.

«Байер» назначил мне в помощники человека, который должен был отвечать за все вопросы, связанные с моим проживанием. В его задачи входили поиск квартиры и решение прочих моментов. Клуб взял на эту должность человека из России – близость с Болгарией и всё такое. Проблема была в том, что я совсем не говорил по-русски, хотя и неплохо воспринимал этот язык на слух. Эту проблему мы решили очень просто – общались на английском. Вторым человеком, которого клуб назначил мне в помощь, был учитель немецкого языка. Его звали Франк, он был отличным парнем: приветливый, постоянно улыбался, позитивный и терпеливый с нами, футболистами. Занятия он вел у меня, Лусио, Пласенте и Жуана – как индивидуальные, так и групповые. Благодаря урокам Франка наш немецкий очень быстро прогрессировал. Это всё, чем я занимался вне футбольного поля, – либо учил немецкий, либо сидел дома и смотрел телевизор.

✳✳✳

Тренер, я покажу вам, на что способен!

Берти Фогтс [немецкий футбольный тренер – прим. пер.] сказал, что будет рассчитывать на меня, но это впоследствии оказалось неправдой. За всю первую половину сезона я сыграл в общей сложности 120 минут. В основном я играл за резерв. Это было неожиданно, но так уж сложилось. И это несмотря на то, что я довольно часто забивал. Я забил шесть голов в семи матчах. Ассистентом главного тренера тогда был Пьер Литтбарски. Позже я узнал, что люди, с которыми мне дали шанс поработать (Литтбарски, Тони Шумахер и Берти Фогтс), были легендарными игроками и тренерами. Это были люди, у которых всегда есть чему поучиться.

Меня поразило то, что Берти Фогтс общался в основном с опытными игроками, а молодых ребят игнорировал. За время, проведенное вместе в «Байере», мы не обменялись и парой фраз. Я не особо настаивал, но это было заметно. Фогтс в основном общался с Ульфом Кирстеном, Карстеном Рамеловым, Йенсом Новотны и другими опытными футболистами. Я хорошо помню одну тренировку, где нас поделили на две группы. В первой были старшие игроки, и Фогтс внимательно за ними наблюдал. Когда они закончили тренировку, Фогтс ушел с ними. Возникло чувство, будто нашей группы вообще там не было. Я думал: «Так, я ведь тренируюсь для того, чтобы произвести впечатление, разве нет? Если ты на меня даже не смотришь, то как узнаешь, какими навыками я обладаю? Как узнаешь, на что я способен?».

Теперь я понимаю, что у меня нет хороших воспоминаний о времени в «Байере» при Фогтсе. Я не просто чувствовал себя недооцененным – я был невидимкой. В то время я играл за резерв. Я был молод, горяч и пытался доказать всем свой уровень, поэтому иногда думал про себя: «Кто этот Берти Фогтс вообще такой? Для чего я сюда приехал? Кем он себя возомнил, чтобы так со мной обращаться?». Безусловно, нельзя было так думать: я всё еще ничего не достиг и был никем. Но это не мешало мне искренне негодовать: «Когда он собирается меня выпустить? Когда я буду играть? Неужели он не понимает, что я лучше, чем абсолютно любой другой игрок здесь?!».

Во время одного из матчей Фогтс сказал мне идти разминаться сразу после перерыва. Я начал разминку прямо за воротами, был максимально сконцентрирован и твердил себе: «Я покажу ему, чего стою!». Я был так заведен; казалось, что смогу отправить мяч в сетку одной силой мысли. Но нельзя забить гол, если тебя нет на поле. Я разминался и разминался, а время всё шло и шло. К концу игры мое воодушевление переросло в отчаяние. Несмотря на то, что у Фогтса оставалась в запасе одна замена, он ее не использовал. Я просто разогревался сорок пять минут подряд.

Как раз в этот момент прилетел Данчев. Вместо того чтобы уехать со стадиона вместе с командой, я остался и еще долгое время после окончания матча сидел за воротами. Чуть позднее Эмо присоединился ко мне в ресторане на «Бай-Арене». Там я начал ему жаловаться: «Мне не нравится Берти Фогтс, он солгал мне. Тебе не кажется, что мне лучше вернуться в Болгарию?». Эмо резко ответил: «Ты с ума сошел? Ты находишься в правильном месте. Ты только что подписал долгосрочный контракт, и они скоро начнут выпускать тебя на поле. Нельзя просто заявиться сюда 20-летним юнцом и сходу начать играть за первую команду».

Он убедил меня в том, что всё происходящее хорошо для меня и что мне нужно набраться терпения и продолжать усердно трудиться. Если ты молодой парень в чужой стране, который только тренируется и не играет, такая оторванность от команды просто пожирает тебя изнутри. «Даже когда я тренируюсь, он не смотрит!». Особенно обидно было от того, что на тренировках я был действительно хорош. К большому счастью, вовремя нашелся человек, который смог меня успокоить.

На самом деле, это всё были обычные детские капризы. Они присущи ребенку, который не имеет никаких достижений в жизни и карьере, но при этом думает, что знает всё, и считает себя лучше других. Источником всего этого были непомерные амбиции и желание показать всему миру, на что я способен, прямо здесь и сейчас. Однако мне нужно было научиться быть терпеливым и воспользоваться своим шансом, когда он представится. По сей день, когда я вижу юных ребят, которые ведут себя подобным образом, я стараюсь не сильно их ругать и осуждать. Я понимаю, насколько они нетерпеливы, и сочувствую им.

Такими были мои первые месяцы в «Байере». С одной стороны, я не играл. С другой, я был молодым застенчивым парнем среди взрослых состоявшихся футболистов. Я делил раздевалку с такими глыбами, как Ульф Кирстен, Михаэль Баллак, Новотны, Бернд Шнайдер, Карстен Рамелов, Оливер Нойвилль, Зе Роберто, Лусио (хоть он и присоединился к команде в одно время со мной). Святые угодники! В той команде было так много крутейших футболистов. Многие из них позднее перешли в мюнхенскую «Баварию». Больше всех выделялся Ульф Кирстен, сто процентов. Все им восхищались и внимали каждому его слову. Играть и тренироваться с этими людьми, работать под началом Берти Фогтса, Тони Шумахера и Пьера Литтбарски – всё это было огромной ценностью для меня, это я понял только спустя годы. На тот момент я не осознавал, что меня окружают звезды. Сегодня, вспоминая всё это, я могу себе сказать: «Ты был чертовски везучим парнем!».

Первые недели были непростыми, я был очень напряжен. Помогало то, что я моментально сдружился с моей хорватской бандой. У нас были схожие языки и схожий менталитет. Я быстро влился в компанию к Враньешу, Бабичу, братьям Ковач, Живковичу, и благодаря их помощи мне было гораздо легче интегрироваться в состав.

Однажды я был настолько на грани после тренировки, что совершил большую ошибку. После тренировки молодым игрокам нужно было собирать конусы, фишки, манишки и прочий инвентарь. Делалось это для воспитания и формирования дисциплины. Я был так погружен в свои мысли, что наклонился, поднял какую-то сетку с земли и пошел в сторону раздевалки. Зайдя туда, я положил сетку на пол, вполне довольный собой и той работой, которую проделал. В раздевалку зашел менеджер по экипировке и начал что-то объяснять мне на немецком, я его не понял. Затем появился и второй менеджер. К слову, в будущем мы с ними подружились. В общем, второй из них мне и говорит: «Он пытается тебе сказать, что ты забрал сетку для мячей, но сами мячи забыл. Теперь они разбросаны по всему полю, и их надо собрать обратно».

Вспоминая этот случай, я еле сдерживаю смех; я схватил сетку и нес ее в раздевалку, не имея ни малейшего понятия, для чего она нужна. Такие ошибки человек допускает только в те моменты, когда он настолько выведен из строя происходящим, что стыдится задавать вопросы. Но постепенно я начал вливаться. Очень помогло то, что вся команда относилась ко мне очень дружелюбно. Они были великолепными людьми.

Примерно в тот период я очень сдружился с тренером дубля, Петером Херманном. Позже он работал ассистентом Клауса Топмёллера, Клауса Аугенталера и Михаэля Скиббе. Годы спустя он присоединился к тренерскому штабу Юппа Хайнкеса, когда тот возглавлял «Баварию», и вместе они выиграли требл в 2013 году. Значительный отрезок своей жизни Херманн посвятил «Байеру», и вы бы не нашли ни одного человека в том составе, который бы его не любил. Он был фантастическим человеком!

В первые два месяца Петер включил меня в состав резервистов. Там я отлично сработался с остальными ребятами и стал намного увереннее в себе. Херманн заметил, что я не всегда был в хорошем настроении. Однажды мы вместе обедали и общались на английском. Он сказал мне: «Послушай, не злись из-за того, что играешь за дубль. Это обычное дело. Очень многие до тебя прошли через резерв, прежде чем начали выступать на высшем уровне. Будь терпеливым и продолжай упорно трудиться. У тебя множество отличных качеств, я это вижу. Тебе просто нужно работать над ними и развивать еще сильнее». Этот совет облегчил мои переживания. То же самое мне сказал и Эмо.

Херманн был моей опорой и очень мне помог, пока я выступал за «Байер». Еще я любил немного его подразнить. Петер считал себя очень техничным, хотя его работа с мячом была полным отстоем. После тренировок мы оставались на поле для дополнительных занятий. Он делал кроссы в моем направлении, я принимал мяч и отправлял его в ворота. Он любил говорить: «Берба, если у тебя в напарниках будет крутой полузащитник, который сможет посылать тебе мяч так же круто, как это делаю я, ты будешь становиться лучшим бомбардиром каждый сезон».

Был и другой тренер, с которым у меня были хорошие отношения. Его звали Ральф Минге. У него было отменное чувство юмора. Помимо того, что я многому у него учился, мы еще постоянно шутили и веселились вместе. К слову, бегал он просто как заведенный. Каждый раз, когда я о нем вспоминаю, в мыслях сразу всплывает мое «любимое» занятие – бег на длинную дистанцию. Насколько природа одарила меня техникой, настолько же забрала выносливость, которая необходима для длинных забегов. Я быстро начинаю хватать ртом воздух и могу дышать только одной ноздрей. Я родился с этим дефектом, и из-за него мне приходится постоянно дышать ртом. Мне следовало бы сделать операцию, но я всё никак не мог найти на нее время. Так и продолжаю ходить всю свою жизнь.

Однако в Германии невозможно не бегать. Возле нашего поля протекала река. Выходишь со стадиона, пересекаешь мост и начинаешь бежать. Нам нужно было пробегать по двадцать километров до лесоповала и обратно. Мы проводили эти марафоны до и после матчей, нужно было улучшить наше физическое состояние. Само собой, я всегда прибегал последним. Время от времени мне навстречу бежал Карстен Рамелов; я был на полпути к лесу, а он уже возвращался обратно. Когда мы пробегали мимо друг друга, я кричал ему: «Молодец! Браво!», однако в своих мыслях я его проклинал: «Ты просто психованный идиот!». Он был похож на неутомимую лошадь. Он даже не потел, в то время как я был весь мокрый, тяжело дышал, пыхтел и матерился: «Люди, что вы со мной делаете, пытаетесь превратить в легкоатлета или что?».

Ральф Минге был такой же: он постоянно соревновался с Карстеном, кто из них быстрее придет к финишу. А вот я пытался лишь выжить и периодически срезал путь, чтобы избежать рвотных позывов. Физические кондиции футболистов отличаются: разные игроки бегают по-разному на одни и те же дистанции. По этой причине современные тренеры по физподготовке используют специальные браслеты, благодаря которым футболисты могут бегать на подходящей им скорости и с необходимой частотой сердцебиения. Но подобные устройства получили популярность только много лет позже. В то время нас просто спускали с цепи и говорили: «Бегом!». Естественно, мы с моей хорватской бригадой бежали в самом конце и чертыхались на этих бешеных марафонцев впереди нас.

У нас в команде был еще один сверхчеловек – физиотерапевт Дитер Трцолек. Он был похож на персонажа фильма «Астерикс и Обеликс». Дитер был точной копией друида по имени Панорамикс (его еще называли Гетафиксом), который варил магические зелья. У нашего Дитера, судя по всему, тоже было где-то припрятано свое волшебное зелье. Как еще объяснить тот факт, что он на равных соревновался с Рамеловым на подобных забегах, хотя ему было на тот момент лет 55, если не больше? Когда я получил травму, мне пришлось бегать вместе с ним. Видели бы вы мое удивленное лицо. Матерь Божья, он казался мне каким-то инопланетянином. Человеку скоро 60, а носится, будто 20-летний юнец. Еще и каждый день! Я дразнил его: «Эй, Чолли, ты что, готовишься к марафону?». А он мне отвечал: «Так я лучше себя чувствую. Это хорошо для организма». И это правда.

Для профессионального футболиста очень полезно бегать по 10, 20 или 30 минут по вечерам даже после тренировки. Будучи игроком «Манчестер Юнайтед», я выходил по вечерам на пробежку в своем районе, чтобы помочь своему телу быстрее восстановиться. Дитер Трцолек три десятка лет был физиотерапевтом «Байера». Наш клуб был одной большой семьей. Чем дольше ты работаешь в одном коллективе с одними и теми же людьми, тем полезнее это для всех – то же самое я ощутил и в «Манчестер Юнайтед». Алекс Фергюсон говорил мне, что не любит менять людей, с которыми работает. В «Байере» собралась отличная семья из преданных профессионалов, которые занимались развитием молодых футболистов. Эффективность их работы отчетливо проявилась позднее: они вырастили большое количество талантливых игроков и продали их за хорошие деньги. Этот клуб заслуживает восхищения.

Пока я размышлял о том, как же мне впечатлить тренера, который меня не замечает, подвернулась подходящая возможность проявить себя на небольшом турнире в Лейпциге. «Байер» был среди участников. Конечно, клуб не собирался отправлять туда игроков основы, поэтому решил задействовать тех, кто играл редко. Я как раз подходил под этот критерий. До этого момента ни Берти Фогтс, ни его ассистент Пьер Литтбарски не уделяли мне достаточного внимания. Литтбарски был утвержден в качестве главного тренера команды на том турнире. Я был так взволнован, что буквально рвал сетки на части. Замены на этом турнире проводили в хоккейном стиле.

В одном из матчей я оформил хет-трик. Мой третий гол был весьма впечатляющим. Я прошел защитников на дриблинге, связав их в бараний рог, и пушечным ударом отправил мяч в сетку. Сразу после этого меня заменили, и я стрелой побежал прочь с поля, перепрыгнул через ограждение и сел на скамейку. Литтбарски сидел рядом со мной. Краем глаза я заметил, что он уставился прямо на меня. Но я смотрел вперед и делал вид, что не замечаю его. Взгляд он не отводил. В конце концов я сдался и посмотрел ему прямо в глаза: «Теперь видите?». В его глазах я заметил удивление: «Где же ты был всё это время? Кто ты такой?». Я отвернулся и продолжил смотреть на поле. Я был очень доволен собой и надеялся, что он расскажет Берти Фогтсу обо мне, но ничего особо не поменялось. Ну, по крайней мере, у нас установились хорошие отношения с Пьером. Он из того типа людей, с которыми можно и серьезно поработать, и повеселиться.

Тони Шумахер тоже был славным парнем. Он никогда не замолкал и всегда яростно жестикулировал. Тони был не только легендарным вратарем, но и настоящим психом. Ведь нормальный человек вряд ли додумается выбить зубы Патрику Баттистону прямо во время матча чемпионата мира. Однажды мы ехали на игру, и болельщики соперников мешали нашему автобусу проехать. Когда они окружили нас, Шумахер сказал водителю: «Открой дверь!». Он выпрыгнул из автобуса в полном одиночестве и был готов драться со всеми фанатами в одиночку. Я сразу подумал: «Этот парень реально сумасшедший!».

Тони начал орать на них. У него была пышная прическа с длинными волосами, он кричал и яростно жестикулировал, а грива делала его похожим на дирижера оркестра. Конкретно в этом случае я был рад, что поблизости находились полицейские, но, даже если бы их не было, Шумахеру было плевать. Уникальный персонаж! Время от времени он любил на кого-нибудь орать, а его руки жили своей жизнью. «Берба, Берба!» – он всегда кричал так, что его могли слышать сотни людей, словно у него в руках был рупор. Как истинный немец, Тони был мускулистым, настоящий зверь. Но еще круче то, что он был по-настоящему славным парнем.

Я всегда с улыбкой вспоминаю время, проведенное в Леверкузене. Несмотря на то, что я не сыграл ни одного матча в свой первый сезон под руководством Берти Фогтса, я понял, что всё это было к лучшему и на то были свои причины. Годы спустя, когда я уже был игроком «Манчестер Юнайтед», Фогтс посетил одну из наших тренировок. Я заметил его, когда мы шли к полю. На тот момент я уже не смотрел на него глазами нервного и беспокойного мальчишки. Я смотрел на него глазами мужчины, который доказал свою состоятельность всем вокруг, а самое главное – самому себе. Он наблюдал за нашей тренировкой вместе с Алексом Фергюсоном, который что-то ему объяснял. Во время той тренировки я работал с еще большим усердием и мотивацией. В моей голове крутились мысли: «Я показал тебе, да? Теперь ты видишь, как далеко я зашел?».

Когда тренировка закончилась, я шел в сторону раздевалки, чеканя мяч и делая вид, что не замечаю своего бывшего тренера. Однако краем глаза всё равно косился на него. Он ждал от меня каких-то слов, но я просто продолжал набивать мяч, повторяя про себя: «Нет, я не скажу тебе ничего, ни единого слова». Когда я подошел ближе, он крикнул мне: «Берба, Берба». «О, здравствуйте, мистер Фогтс, как поживаете?». Мы обменялись любезностями, я пожелал ему всего хорошего и ушел. Он определенно не испытывал ко мне никакого негатива, когда я был в Леверкузене, а его решение рассчитывать на более старших и опытных игроков было логичным. Тем не менее, этот опыт заставил меня чувствовать себя хорошо, потому что я стал живым доказательством того, что порой настоящее сокровище может быть скрыто у всех на виду. Безусловно, ты имеешь право принимать собственные решения, но сначала хотя бы обрати внимание на всех игроков, которые имеются в твоем распоряжении. Сейчас я понимаю, что моя реакция на него не была оправданной и была вызвана неуместной мстительностью.