Эрик Кантона: «Я недостаточно сильно его ударил. Надо было ударить сильнее». Манчестер Юнайтед 90-х. Истории игроков

Король

– Мой лучший момент? У меня их предостаточно, но я всё же выберу тот день, когда я ударил фаната.

Именно так Эрик Даниэль Пьер Кантона подводит черту под своим пребыванием в «Манчестер Юнайтед». Любопытно, но многие болельщики «Юнайтед», которые обожали его в течение пяти ярких лет в клубе, согласятся с ним. Тот удар в грудь зрителя, оскорбившего его, в 1995 году на «Селхерст Парк» стал знаковым событием для фанатов «Юнайтед» 90-х. Не только в английском, но и в мировом футболе произошел раскол. Ты либо за Кантона, либо против него. А для кого-то обожание, которое они почувствовали к Эрику еще с его первого выхода на газон «Олд Траффорд» (поднятый воротник, грудь колесом, вытянут в струнку), только росло и приближало игрока к статусу полубога. Кантона стал главным дьяволом в стане «Юнайтед», главным бунтарём, новым демоном-королём «Олд Траффорд» и просто “Dieu” [«Бог» с французского – прим. пер.]. Когда он вернулся после дисквалификации, болельщики выкупили баннер на подъезде к «Олд Траффорд» с надписью «Мы никогда не забудем тот вечер на “Селхерст Парк”…, когда ты сотворил тот сумасшедший гол».

– Я это помню, – говорит Эрик. – И помню гол. Это было в матче с «Уимблдоном». Они тогда тоже играли на «Селхерст Парк». Мне понравились слова на постере. И мне было приятно, что фанаты пришли поддержать меня в суде. В середине недели они поехали из Манчестера в Кройдон. Я чувствовал поддержку, и это мне очень помогло. Клуб тоже поддерживал меня. Поэтому я и остался.

Дисквалификация от ФА была очень жесткой, сэр Алекс Фергюсон тогда сказал: «Не думаю, что кто-нибудь еще в истории футбола получит настолько жесткое наказание, как Кантона, если только не убьет собаку Берта Милличипа» [на тот момент – Председатель ФА].

Мы беседуем с Кантона в Марселе в День взятия Бастилии, пока улицы заполняют тысячи празднующих людей, а в воздухе витает едкий коктейль из запахов серы от фейерверков и морской соли. Марсельские ослепительно белые здания ярко контрастируют с голубой лазурью неба. Мы встречаемся у Старого Порта – здесь в 1998 году английские фанаты устраивали драки с местной молодежью во время финальной части чемпионата мира по футболу.

Эрик Кантона появляется в французской национальной рубашке и с густой бородой с проблескивающими седыми волосами. Он шире, выше и внушительнее, чем вы его представляете. Огромные густые брови подчеркивают его черные непроницаемые глаза. Он смотрит прямо в глаза, но остается начеку, изредка оценивающе поглядывая на незнакомцев вокруг. Он отказывается от платы за интервью: «Я делаю это не ради денег».

В современном футболе почти каждый – легенда, а слова «харизма» и «аура» обесценились и используются на каждом шагу. Но это не тот случай. Кантона – личность доминирующая, притягивающая и, откровенно говоря, немного пугающая.

То, что вошло в историю как «удар в стиле кунг-фу», стало почти таким же событием, как убийство Кеннеди. Я хорошо помню тот день. Я был в толпе, где-то на среднем ярусе трибуны имени Артура Уэйта, которая тогда была заполнена болельщиками «Юнайтед». Когда игра началась, я не мог оторвать от него взгляд. Казалось, что он сейчас взорвется от злости. Когда его удалили, Эндрю Коул подбежал к судье и высказал ему все, что он думает. Эрик уходил, опуская воротник черной гостевой формы «Юнайтед». В следующую минуту начался бедлам, и большинство из нас даже не поняло причину. Когда же наконец информация о том, что произошло, всё-таки дошла до нас, фанаты гостевой трибуны не могли в это поверить.

Кантона до сих пор не чувствует за собой вины. 

– Я недостаточно сильно его ударил, – говорит он с сожалением. – Надо было ударить сильнее. Я не пересматривал этот момент по телевидению, потому что всё и так знал. Мой дом окружили журналисты. Это все, что я мог видеть. У меня был небольшой дом. Они заслонили собой дневной свет. 

Сэр Алекс Фергюсон сразу подумал, что Кантона больше не сыграет в Англии. Позже на пресс-конференции Эрик скажет только одну фразу, которая войдет в английский футбольный фольклор. «Когда чайки летят за траулером, – он сделал небольшую паузу, чтобы сделать глоток воды, – они думают, что сардины будут выброшены в море».

На расшифровку загадочной фразы были потрачены километры газетных полос, прежде чем Эрик прокомментировал ее: «Мой адвокат хотел, чтобы я что-то сказал. Я мог сказать и другое, например: “Эти занавески розовые, но мне они нравятся”».

– В тот момент на «Селхерст Парк» я играл, – признается он. – Это была постановка, а я был в ней актером. Я делаю серьезные вещи, не воспринимая себя всерьёз. Даже когда я ударил фаната, я сделал это, потому что не воспринимал себя всерьёз. Я не думал о том, кто я есть на самом деле, не думал о своей ответственности. Нет, я просто был футболистом и человеком.

Кантона в ту ночь с газона «Селхёрст Парк» провожал всеми любимый менеджер по экипировке Норман Дэвис. К сожалению, я вынужден был сказать Эрику, что Нормана уже нет с нами. На его похороны пришло много бывших и нынешних игроков и сотрудников клуба. Эрика эта новость заметно тронула. «Нет, нет, нет...» – это всё, что он смог сказать в тот момент.

К моменту, когда Кантона присоединился к «Манчестер Юнайтед» в 1992 году, он уже заслужил славу человека, к которому не применимы обычные правила. Его подписание стало шоком. Мартин Эдвардс позже расскажет об этом на страницах этой книги. Многие думали, что пребывание звездного француза в команде окажется недолгим, а с Фергюсоном они будут конфликтовать. Но этого не случилось. Ли Шарп и другие новые одноклубники Кантона указывали, что это заслуга Фергюсона, сторонника строгой дисциплины, который просто делал послабления Эрику. 

В 1995 году в отеле «Мидлэнд», на званом ужине в честь ухода Нормана Дэвиса из клуба, Эрик появился в рубашке с расстегнутым воротником, однобортном костюме от Тьерри Мюглера и белых кроссовках “Nike”. Было бы шикарно, если бы не один момент: дресс-кодом в тот вечер был черный строгий костюм. Фергюсон и вида не подал. Одноклубники посмеялись над этой ситуацией. Эрик был популярен, несмотря на то, что некоторые завидовали свободе, которая ему давалась. 

– В общении с Эриком боссу приходилось следить за эмоциями француза, иногда даже баловать его, так как он, несомненно, был редчайшим талантом, к которому был необходим особый подход, чтобы он показал себя с лучшей стороны, – говорит Ли Шарп. – Мне он нравился, правда, но для него был один свод правил, а для таких, как я, – другой. Несмотря на всё, пресса хвалила босса за особый подход к Эрику. До сих пор бытует мнение, что он подстраивал свой стиль управления под особенные случаи. Но я сомневаюсь, что он пытался подстроиться под меня.

Алекс Фергюсон по-другому объяснил это, что показывает, что не только француз имеет склонность к поэзии. 

– Если бы в мире существовал только один игрок, который создан специально для «Манчестер Юнайтед», то это точно был Кантона. Я говорю так, потому что он много где побывал. В некоторых людях иногда проявляется что-то цыганское. Эрик всю свою жизнь искал место, где бы он мог почувствовать себя дома. И когда он пришел сюда, он знал, что это его место. Это было очевидно.

Кантона с удовольствием рассказывает историю своей «цыганской жизни» и пути к своему «настоящему» дому на севере Англии. 

– Я был счастливым ребенком, – начал он свой рассказ, восседая на стуле перед флипчартом. – У нас была сильная и дружная семья, которая дает лучшее воспитание, которое только может быть. Мы были из рабочего класса и радовались мелочам. Мы были вежливыми и всегда говорили «спасибо» и «пожалуйста». Мы уважительно относились к людям и наслаждались жизнью. Мы пели, улыбались и любили. Мы были иммигрантами, средиземноморцами. Отец приехал из Италии, мама – из Испании, из Барселоны. Я ездил туда совсем маленьким, чтобы увидеться с дедушкой. Мне было 10 лет, и мне очень нравилось там. Он приехал во Францию после гражданской войны в Испании. Режим Франко запретил ему въезд в страну на 15 лет.

Выехав из Барселоны, где я жил, в Марсель на интервью, я повторил маршрут дедушки Кантона в ссылку во Францию. Те же 500 км, и – еще одно совпадение – этот маршрут проходит через города, в которых когда-то играл Эрик: Монпелье, Ним, Мартиг. Его дед проделал этот путь верхом на осле, это заняло у него две недели. Это намного дольше, чем на машине.

– Когда я закончил карьеру в Манчестере, я переехал в Барселону и прожил там три года, чтобы освежить детские воспоминания, вспомнить и пережить их. Люблю этот город, – говорит Кантона.

Чета Кантона (Эрик на тот момент еще не развелся со своей женой Изабеллой, когда они переехали в 1997 году) поселилась в Эсплугес, богатом районе недалеко от «Камп Ноу», а их сын поступил в местную международную школу. Однажды он вернулся домой без пенала. Казалось бы, мелочь, но Эрику не понравилось услышанное, и он решил пойти в школу, поговорив там с учителем-британцем, который извинился от лица учебного заведения и предложил приобрести новый пенал за счет школы. Кантона выслушал и ответил: «Дело не в пенале, а в уважении». Когда Кантона жил в Барселоне, он видел, как многие игроки, с которыми он играл, взяли требл в 1999 году. 

– Когда ты видишь, как команды выигрывают трофеи, ты хочешь быть частью этого. Но я не играл в футбол уже два года. Я был горд и счастлив. Я знал десятерых игроков из того состава и Фергюсона. Я был очень рад за него. Конечно, я хотел бы быть тогда на поле в Барселоне.

Эрик возвращается к истории своей жизни. Он отмечает, что был совсем ребенком, когда покинул родной дом в Марселе и начал тренироваться под руководством одного из величайших французских менеджеров, тренера «Осера» Ги Ру.

– Я был в 600 километрах от дома. Мне было 15. Для нас, молодых игроков, Ги Ру был как отец. Не во всех клубах такая теплая атмосфера. Я любил и уважал его. Некоторые тренеры не так уж и близки со своими игроками, но Ги Ру сделал из «Осера» одну большую семью. Если бы я приехал в другой клуб, мне было бы тяжело, но в «Осере» я нашел еще одну семью.

Кантона страстно верит в семейные ценности и уважение, но это не было главным мотивом в его футбольной карьере. Вместо этого его отличительной чертой стала ярость, неудержимый гнев, который иногда врывался в его жизнь и ставил под угрозу продолжение карьеры в спорте, который он обожал. Во Франции Эрик сжигал все мосты от Мартига до Сены. В 1988 году, в свои 22 года, когда тренер сборной Франции Анри Мишель не вызвал его, он назвал его “un sac de merde” [с франц. «мешок с дерьмом»] прямо на телевидении. Позже Эрик описал себя как «зажжённый фитиль, готовый взорваться». Он заработал 10-месячную дисквалификацию, но отказался извиняться. Свое поведение он считает уместным. «Молодой человек, – заявляет он, – имеет право на бунт». Более того, его наказывали даже за то, что швырнул на землю «сакральную» футболку «Марселя» после замены в товарищеском матче. 

После перехода в «Монпелье» Эрик подрался с одноклубником, который, как он посчитал, раскритиковал его, и швырнул бутсы ему в лицо. После удаления за бросок мяча в рефери, Кантона предстал перед дисциплинарным комитетом. После оглашения вердикта, Кантона прошел вдоль стола, за которым сидели судьи, посмотрел каждому в глаза и, обращаясь сразу ко всем, вымолвил одно слово: «Идиот». В авторитарном мире футбола эти преступления были непростительными и угрожали его карьере. 

– Я не хочу находиться там, где мне не нравится атмосфера, – сказал однажды Кантона. – Мне необходимо чувствовать себя хорошо. Возможно, из-за этого у меня и были проблемы. Может быть, атмосфера в клубе была не той, о которой я мечтал. Мне нужно было время, либо я сдавался, либо искал слова, чтобы объяснить, чего я хочу. Это как с женщиной. Иногда ты не можешь найти любовь. Иногда можешь, но это все равно не то. Хорошо быть влюбленным, но тебе хочется большего: тебе хочется отдавать, тебе хочется получать. Иногда этого не происходит. Я не думаю, что кому-то понравится быть с женщиной, которая похожа на одного из тех директоров, которых я встречал ранее. Они не заслуживают любви.

Кантона пересек Ла-Манш, думая, что подпишет контракт с «Шеффилд Уэнсдей».

– Я пробыл там одну неделю и думал, что меня хотят подписать. Мой юрист был там и пытался выбить мне контракт. Я тренировался и сыграл в одном товарищеском матче. Мы победили со счетом 4-3, я сделал хет-трик. Через неделю он [тренер «Шеффилд Уэнсдей» Тревор Фрэнсис] попросил меня остаться на просмотре еще на одну неделю. Тогда в Англии было не так много иностранцев, в основном они были из Северной Европы, с юга было не так много. Возможно, они сомневались, но я играл за сборную Франции. И «Шеффилд Уэнсдей» требовалось больше времени, чтобы принять решение насчет меня. Не лучший способ вести дела. 

Кантона вместо этого поехал в Лидс, где стал культовым игроком и выиграл лигу. И спустя всего несколько месяцев ушел. 

– У меня были плохие отношения с тренером. Это был Уилкинсон. У нас разные взгляды на футбол. Я был больше манчестерским игроком. В «Лидсе» мы играли по старинке. Сейчас это называют «бей-беги». Но для меня было очень важно сначала попасть именно в «Лидс», так как там я многому научился, играя в такой футбол. И мы достигли успеха.

Впервые болельщики «Юнайтед» заметили Эрика в игре чемпионата на «Олд Траффорд» в сентябре 1992 года, когда он накручивал Паллистера и Брюса и почти забил через себя. Учитывая давнюю вражду между «Юнайтед» и «Лидс», услышать аплодисменты в адрес игрока гостей было невозможно, но несмотря на это вся трибуна K [трибуна, на которой смотрели футбол самые ярые фанаты – прим. пер.] рукоплескала Кантона. «Иногда ты мечтаешь о чем-то, – пытается он это объяснить. – Как будто я был здесь когда-то».

Эрик наконец-таки попал в Манчестер в декабре 1992 года, где он вскоре поднял воротник своей футболки. «Это не было спланировано. Я надел футболку, был холодный день. Воротник остался поднятым, я так его и оставил. Мы победили, поэтому я взял в привычку поднимать свой воротник».

Приход Эрика наделал шума в раздевалке, и шум этот никак не прекращался. Дэвид Мэй отлично помнит это ощущение. Он на тот момент был новичком на «Олд Траффорд» и все еще пытался влиться в коллектив перед своей первой выездной игрой.

– Я был в восторге от Эрика, как и вся моя семья, – вспоминает Мэй. – Я еще ни с кем не жил в одной комнате. Палли [Гари Паллистер] жил вместе с Брюси [Стив Брюс], Денис [Ирвин] – с Кини [Рой Кин], Инси [Пол Инс] – с Гиггзи [Райан Гиггз]. А я был сам по себе.

Все еще чувствуя себя чужим, Мэй пошел в свою комнату и лег на одну из двух двойных кроватей. Тут он услышал щелчок и увидел, что дверь открывается. «Зашел Эрик, – вспоминает Мэй. – Я думал: “Боже, неужели я живу с Эриком”».

Дэвид был вежлив и пытался не показывать свое восхищение. «Я пошел на ужин, но я не знал, когда мне возвращаться в комнату. Я думал только о том, что понравится Эрику больше: вернуться мне пораньше или попозже? Быть тише или не стесняться? В итоге я пришел пораньше и сел смотреть телевизор».

Кантона лег на соседнюю кровать. В свои 28 лет он уже привык к особенностям пребывания в комнатах четырехзвездочных отелей. Это был его восьмой по счету клуб, и он хорошо знал особенности жизни профессионального футболиста: часы в бездушных отелях, розыгрыши, дорогие телефонные звонки семье.

Разговор в номере Мэя и Кантона не особо клеился, поэтому Дэвид решил позвонить домой. «Я позвонил семье, чтобы поздороваться и уточнить, сколько им нужно билетов на игру, – вспоминает Мэй. – Трубку взял Пит, он был в восторге, что я играю за “Манчестер Юнайтед”, и спросил про то, с кем я живу. “Я с Эриком”, – тихо ответил я, пытаясь своим голосом показать, что это обыденность. “Папа, – закричал Пит, – папа, папа, он с Эриком, он с Королем!” Эрик лежал на кровати и все слышал. Он просто улыбнулся и стал дальше смотреть телевизор. Я посмотрел на него и пожал плечами».

К приходу француза «Юнайтед» не выигрывал чемпионат на протяжении 26 лет. Когда он ушел, заканчивая карьеру на пике, без каких-либо на то физиологических причин, зал трофеев «Олд Траффорд» нуждался в расширении, чтобы вместить все трофеи, на которые он вдохновил команду.

– Нас официально объявили чемпионами Англии за день до матча, – вспоминает Кантона о чемпионстве 1993 года. – Мы хотели показать чемпионскую игру. Наши болельщики должны были видеть в нас чемпионов. Мы кричали, у нас срывало крышу. В воздухе витало чувство абсолютного блаженства, смешанного с безумием. Песни, звучавшие с трибун, были настолько красивыми, что мне даже не хотелось играть, а вместо этого стоять где-нибудь и просто слушать.

– Было без четверти семь, и Стив Брюс вывел нас на газон. Голос толпы стал еще отчетливее. Кенни Далглиш заявил, что «Блэкберн» сделает нас. Из громкоговорителя зазвучала песня “Queen” – “We are the champions”, а затем “Simply the best” Тины Тёрнер. Казалось, что вот-вот Пол Инс начнет танцевать прямо на поле. «Блэкберн» хорошо начал, но получил три гола от «Юнайтед». Мы пронесли трофей перед сэром Мэттом Басби – человеком, чьи прекрасные дети погибли в той ужасной катастрофе. Мы прошли круг почета, чтобы поприветствовать всех пришедших. Когда я сравниваю этот спектакль со всеми шоу в мире, я уверен, что он один из лучших, ведь здесь, как в немногих театрах, зрители были частью пьесы.

– Я вернулся в раздевалку. Шампанское лилось рекой всю ночь. Я долго и с большим удовольствием принимал душ. Я не пошел на празднование, организованное одним болельщиком, владевшим отелем. Я хотел побыстрее попасть домой в Лидс к маленькому сыну.

В следующем сезоне Кантона опять показал свою непоколебимую смелость. Он рвался на разборку с турецким полицейским в тоннеле после матча Лиги чемпионов и получил от него сзади по затылку. Этот инцидент замяли власти, но он тоже навсегда остался в истории «Манчестер Юнайтед». 

Нигде его “sang-froid” [с франц. «хладнокровие» – прим. пер.] не проявлялось лучше, чем при пробитии пенальти. Некоторые игроки отказывались от ударов с точки, но Кантона не мог отказать себе в такой проверке нервов. Когда он пошел пробивать пенальти в матче против «Челси» в Кубке Англии в 1994 году, их капитан Деннис Уайз попытался надавить на него психологически, предложив пари. «Окей, сто фунтов», – улыбнувшись, ответил Эрик, прежде чем вбил мяч в сетку. Это только добавило накала.

Кантона был не только своего рода тренером, установившим новые стандарты в раздевалке «Юнайтед», он был также явлением крайне редким для английского футбола, человеком с интеллектуальными стремлениями, который не боялся быть осмеянным за публичное обсуждение философии и искусства. Эта черта его характера так же сильно повлияла на остальных игроков, как и остальные.

Кантона всегда видел свой футбол как выступление. У него страстный интерес к искусству, полученный от его испанского дедушки Педро, который был талантливым абстракционистом. Эрик в восторге от недолго просуществовавшего движения COBRA, приверженцы которого считали, что художники должны рисовать как дети, экспрессивно и спонтанно, стремясь к форме без ограничений. Те немногие полотна руки Кантона, которые удалось увидеть, – яркие, затягивающие, они свободно распластаны по всему холсту. Эрик обычно рисует для собственного удовольствия. Кантона понимает, что он не великий художник, но рассказывал о том, как он жаждет выбросов вдохновения для рождения искусства. 

У Ли Шарпа есть история, которая, помимо всего прочего, показывает, как вся остальная команда относилась к полотнам француза. Эрика попросили написать картину для благотворительного аукциона Брайана Робсона. Он был только рад. Когда полотно явили публике, игроки сошлись во мнении, что это «дерьмо». Стив Брюс посчитал, что его сын мог бы нарисовать лучше. Как минимум это показывает, что Кантона достиг эффекта, к которому стремились представители движения COBRA. Брайан Макклер однажды со всей серьезностью попросил Кантона почитать стихи его авторства в раздевалке. Как и ожидалось, Эрик отказался.

Кантона в прошлом признавался, что интервью его воодушевляют. Поэтому я надеялся, что один вопрос, который я приготовил заранее, заинтригует его.

– Камю или Сартр? Кто бы победил в словесной дуэли?

– Что?! - он гневно повышает голос.

– В словесной дуэли.

Он в недоумении.

– Философы, – объяснил я.

– А, Камю, – отвечает он, произнося фамилию правильно. (Я могу говорить по-испански, но не по-французски.)

– Или Сартр, – произносит он фамилию с истинно французским «р» и громко хохочет над моим манчестерским акцентом. – Я не понял, сначала я подумал, что ты спрашиваешь о верблюде и sauterelle (кузнечике). Мне понравилось сравнение. Но философы? У них не будет победителя. Это были открытые люди со своими идеями, но они всегда прислушивались к идеям других. Истина не всегда главное. Ты споришь, чтобы улучшить свою точку зрения. Если ты думаешь, что всё знаешь, тогда ты останешься один и сойдешь с ума. А потом и убьешь себя. Очень важно быть открытым и иметь свою точку зрения, но в то же время быть готовым к изменениям.

Фраза о том, что он стал финальным кусочком пазла, превратившего хорошую команду в чемпионскую, уже стала клише. Проявившийся в Англии звездный статус Кантона удивил Францию, где он продолжал выступать за сборную, несмотря на натянутые с ней отношения. Он играл в том бесславном матче Франция – Болгария, где Давид Жинола выбил мяч Костадинову, который забил победный гол и оставил Францию за бортом ЧМ-1994 в США.

– Это ужасное воспоминание, ведь мы не проиграли ни одной игры за три матча до конца отбора, – вспоминает он эту кампанию. – Мы играли в Швеции, если бы мы выиграли, мы бы прошли дальше. Но мы сыграли вничью, ведя 1-0. Они сравняли за 10 минут до конца. У нас оставалось две игры против Израиля и Болгарии. Мы обыграли Израиль 4-0, но проиграли дома болгарам 3-2. Если бы мы сыграли вничью, то тоже бы прошли. Мы вели 1-0, и я забил гол. Они забили ответный гол, потом еще один, и затем еще победный за несколько секунд до конца матча. Болгария и Швеция квалифицировались и обе дошли до полуфинала чемпионата мира. Франция могла бы выступить как минимум не хуже. У нас была прекрасная команда, но мы не смогли правильно отреагировать на ситуацию, несмотря на то, что в нашем составе было много опытных игроков. Ведь даже с опытом ты можешь ошибиться. Но ты должен учиться на своих ошибках, чтобы расти, как в футболе, так и в жизни.

В Манчестере его статус повышался. Джордж Бест, известный тем, что никого не одаривал незаслуженной похвалой, разразился тирадой: «Я бы отдал все шампанское, которое я когда-либо выпил, за то, чтобы сыграть с Эриком на “Олд Траффорд” в большом европейском матче». 

– Футбол – искусство, а Бест – художник, – Кантона быстро ответил комплиментом на комплимент, но со свойственной ему отсылкой. – Не каждая картина хороша. Все искусство – это попытка объясниться. Каждый может это сделать: человек за решеткой, дворник. Только зритель решает, преуспел ли ты в своем искусстве. Но это все равно искусство. Ты художник, если объясняешься красиво и скрупулёзно.

В 1995 году, несмотря на то, что Кантона всерьез задумывался завершить карьеру, он вернулся на «Олд Траффорд» еще на два года, вдохновленный, как он сказал ранее, болельщиками, вставшими на его защиту. Что было прекрасно для «Юнайтед», ведь его голы часто становились важными, победными. Рой Кин назвал Эрика лучшим игроком в ситуациях один-на-один, которого он видел. Наблюдавшие за тем, как он забивает единственный гол «Юнайтед» в ключевом матче за титул против «Ньюкасла» в марте 1996, не смогут с этим не согласиться. 

– Я много работал над собой и всегда был спокоен в таких ситуациях, – говорит Кантона. – Необходимо подобрать момент, когда голкипер выходит на тебя. Если он слишком близко, то у тебя недостаточный угол, чтобы забить гол. Если он слишком далеко, это значит, что и ты слишком далеко и что у тебя меньше шансов попасть в цель. Идеально, когда вратарь в трех метрах от тебя, тогда ты и забиваешь гол. Когда я был молод, я часто промахивался. Я пытался понять, почему я забиваю на тренировках, но не забиваю в играх. Все дело в моменте. То же самое и с обводкой. Если защитник слишком близко, ты не сможешь пойти в обводку, если слишком далеко – он может тебя переиграть.

Вердикт Алана Хансена по первой игре Кантона после его дисквалификации против «Ливерпуля» 1 октября 1995 года: «Вы не можете требовать большего от человека, который находился под колоссальным давлением, но вышел настолько расслабленным, как будто он спустился в магазин за пакетом молока».

Практика сделала Кантона почти идеальным, хотя его критики заявляют, что он не так уж хорош и не забивал голы в больших европейских матчах. Кантона качает головой. «Я забивал голы в Европе, я забивал за Францию: в 45 матчах за сборную я забил 20 голов. Я забивал по голу за каждые две игры в Европе. Это неплохой результат», – он улыбается, говоря эти слова. 

– Нападающий может подтвердить свои слова цифрами. Ты можешь сыграть десять игр, забить пять голов и отдать пять голевых передач. Ты можешь быстро ответить прессе на критику, забивая голы. Когда ты полузащитник или защитник, у тебя так не получится. Если они не хотят видеть тебя хорошим игроком – они не увидят. Вот почему я стал нападающим, – говорит Кантона.

Вскоре в 1997 году он закончил карьеру. Его одноклубники ничуть не удивились. Они чувствовали, что его отношение к игре сильно поменялось, пропала искра. Эрик соглашается. «Я больше не хотел играть, я потерял страсть. Думаю, я рано закончил карьеру, потому что каждый раз хотел развиваться, быть лучшим игроком как для себя, так и для команды. Выигрывать титулы. Ощущать саморазвитие. Когда я уходил, то чувствовал, что не могу стать еще лучше. И в это самое время я и потерял страсть. Страсть приходит вместе с жаждой саморазвития. Если ты потерял страсть, то потерял и мотивацию. Деньги? – Не в них дело». 

Это побудило меня задать вопрос: «Если бы кто-то за деньги предложил Вам сыграть в финале Кубка Англии, Вы бы согласились?»

Он ответил: «Для меня мечтой было играть и ничем за это не платить. Платили нам, но я бы играл и за просто так. В футбольном мире крутятся большие деньги, и это нормально, что игроки забирают свою долю. Но мотивируют не деньги, а мечта».

Кантона покинул клуб и стадион, которые он очень любил. Его часто можно было видеть в Манчестере, когда он смотрел фильмы в “Cornerhouse” или выпивал и играл в бильярд в тихих пабах. Фанатам нравилось, что он жил в скромном доме, а не в чеширском «дворце». Признание было взаимным. 

– Для игроков там особая атмосфера (на «Олд Траффорд»), ведь мы чувствуем, чем жертвуют болельщики для того, чтобы попасть на стадион. Мы чувствуем, что футбол течет в жилах фанатов. Я очень скучаю по Манчестеру. Мне нравится культура. “Oasis” и другие. “The Stone Roses”. Я любил “The Smiths” еще до того, как переехал в Манчестер. Моррисси [фронтмен группы – прим. пер.], мне нравилось, что он делал и как. Очень нравилось. Многие люди во Франции любили его. 

– «Манчестер Юнайтед» крайне силен, и это можно ощутить в городе. В манчестерском футболе, музыке и культуре очень много энергии. Может быть, из-за дождя. Я жил там, только когда был игроком. Я вернулся туда только однажды на месяц, чтобы сняться в фильме «В поисках Эрика» у Кена Лоуча. В некоторых городах есть достопримечательности, которые стоит увидеть, а в Манчестер надо ехать ради энергии. Я чувствую что-то в этом городе, какую-то историческую энергию. Люди пытаются находить идеи в Манчестере, воплощать их.

– Мой друг Клод Боли [брат футболиста Базиля Боли] жил в Манчестере в то же время, что и я. Его девушка переехала сюда ради изучения африканской одежды: тканей и кроя. Это была ее страсть. Я думал, что все одинаково, а у каждого племени свой крой, своя ткань. И, конечно, весь текстиль отправляли в Африку из Манчестера, транзитом через Ливерпуль.

Снаружи неопрятного отеля, находящегося посреди района, застроенного социальным жильем и дешёвыми магазинами, группы парней североафриканской внешности в футболках марсельского «Олимпика» бросали петарды, пугая прохожих. Взрывы то и дело прерывали интервью и напомнили Кантона о настоящем и его текущем проекте. Кантона сейчас крайне занят. Благодаря его семье, в Марселе получится провести чемпионат мира по пляжному футболу, который начнется через 2 дня [книга писалась в 2008 году – прим. пер.]. Рекламные плакаты развешены повсюду в третьем по величине городе Франции, а группы мужчин в костюмах сборных Аргентины и Японии акклиматизируются, гуляя по городу, и наслаждаются вниманием, привлекаемым к ним их спортивными костюмами, несмотря на то, что среди них нет узнаваемых игроков.        

– Теперь я в Марселе, футбольном городе, где «ОМ» [еще один из бывших клубов Кантона – «Олимпик Марсель»] – это религия. Это многонациональный, страстный город, где люди живут футболом». Кантона счастлив вернуться сюда по работе в качестве тренера сборной Франции по пляжному футболу.

– Я горжусь этим, – поясняет он. – Мы организовывали проведение чемпионата мира в Марселе на протяжении шести лет, и это кульминация работы, которую выполнили мои братья. Марсель – необузданный город, как и Рио-де-Жанейро, который принимал несколько мундиалей по пляжному футболу, так что, думаю, все пройдет успешно». Кантона играл за сборную Франции, которая выиграла чемпионат мира по пляжному футболу в 2005 году в Бразилии. 

– Я сыграл только одну игру на турнире. Я начал играть в пляжный футбол в 1997 году и отыграл еще три года, прежде чем стать играющим тренером. За весь чемпионат мира 2005 года я сыграл только одну игру. Вышел на несколько минут и забил гол. Выиграть этот чемпионат было так же важно, как все, что я достиг до этого как игрок в большом футболе.

Это признание удивило меня. «Серьезно? – спросил я. – Так же важно, как забить победный гол в финале Кубка Англии в матче против “Ливерпуля”?». Этот гол стал фирменным для Короля Эрика. Когда к нему отскочил мяч, казалось, что ему недостаточно пространства. Казалось, что из такого положения невозможно пробить, надо поменять позицию. Но Эрик отскочил назад, вытянул тело, сохраняя баланс, пробил невозможным образом, отправляя мяч прямо в сетку. Комментаторы удивлялись: как такой большой мужчина движется с такой деликатностью?

– Серьезно, – настаивает Кантона. – Мы помогли развить спорт, которого почти не существовало в Европе. И мы стали чемпионами мира. Шикарный момент. В детстве я даже не думал о пляжном футболе. В Марселе не было песчаных пляжей, только галька. Игра родилась в 1992 году. Мой младший брат Джоэль играл на одном турнире в Бразилии в 1996 году, и ему очень понравилось. Он много рассказывал об этом. Я ушел из большого футбола в мае 1997 года и сыграл на своем первом турнире по пляжному футболу в Монте-Карло уже в сентябре 1997 года. Мне очень понравилось. Прекрасная игра. Я хотел помочь в организации. Мне доставляло большое удовольствие помогать в создании чего-то нового.

В итоге Франция не очень хорошо выступила на этом турнире, вылетев в четвертьфинале после поражения от Италии. Бразилия выиграла турнир в 12-й раз. Кроме нее по одному разу побеждали только Франция и Португалия.

Еще одна профессия Кантона – актерство. С того момента, как прошло интервью, он успел проехать с туром по Британии перед запуском фильма Кена Лоуча, в котором он снимался. «В поисках Эрика» собрал положительные отзывы, и легко понять почему. Для фанатов «Юнайтед» определенного возраста это неплохой шанс ощутить ностальгию. Манчестерский почтальон Эрик – протагонист фильма, пытается утешить себя употреблением наркотиков и просмотром нарезки лучших моментов Кантона 90-х. Кантона материализуется в спальне главного героя и выступает в качестве проводника через жизненные трудности почтальона, при этом выплескивая философские размышления и рефлексируя над своей футбольной карьерой. Этот фильм прекрасно показывает, как Кантона стал иконой для суровых северных мужчин, которых в обычной жизни крайне тяжело удивить. По всей видимости, такая структура сценария фильма была идеей Кантона. На протяжении фильма Кантона показывает, что он не прочь поиронизировать над самим собой. Хоть его пример для подражания в актерском мастерстве – Микки Рурк, у него очень отличается амплуа и выделяется очевидный комедийный талант. 

Актерство таким образом может заменить собой кайф от футбола. Эрик уточняет: «Ты сходишь с ума, когда, например, забиваешь гол. Ты можешь поделиться этим чувством с 60 тысячами человек и ощутить невероятную энергию. Футбол и актерское мастерство для меня очень похожи, ведь и там, и там нужна страсть. И на поле, и на съемочной площадке впечатления похожи. Но на поле это ощущение, конечно, сильнее. Я закончил карьеру, когда перестал его чувствовать. Я чувствовал, что мне некуда расти».

– В актерской профессии я много работаю над собой и пытаюсь расти. Мне не нравится, когда тренер в футболе говорит, как именно мне играть. Я люблю расти как личность. У многих игроков футбол – единственный способ самореализации, и они никогда не работают над другими направлениями. А когда они перестают играть в футбол, они перестают делать вообще что-либо: они больше не существуют, либо у них нет смысла существовать.

Позже он признался, что с годами стал спокойнее. «Было время, – рассказывает Кантона, – когда я часто терял самообладание, когда я считал нужным обязательно встать и сказать что-то о том, что меня не устраивает. Я всегда бунтовал против несправедливости. Теперь я знаю порядок вещей, и поэтому мне перестало нравиться выходить из себя. Когда-то я с наслаждением выдумывал, что я скажу или сделаю. Это было давно».

И он продолжил следить за «Юнайтед» издалека, иногда высказывая свои мысли о клубе публично.

– Я понимаю, почему болельщики обеспокоены захватом клуба Глейзерами. Философия клуба не поменяется, пока Фергюсон у руля, но когда он уйдет… Это заставляет меня беспокоиться. Фергюсон силен и популярен. Он все контролирует. На данный момент в Манчестере ничего не поменялось – кроме экономической части вопроса».

На вопрос «Кто величайший французский футболист за все время – Платини, Зидан или кто-то другой?» Кантона ожидаемо отвечает: «Кто-то другой. Я».

Талант Эрика никогда не падал ни в его собственных глазах, ни в глазах тех, кто его любил. Он все еще сохранил способность делать щедрые жесты, которые вызывают уважение у людей. Брайан Макклер рассказал историю о том, как Эрик с большим удовольствием вызвался помочь ему с появлением на благотворительном вечере в Ирландии. Одна из подписанных футболок Кантона была лотом в тот вечер, и один ирландский болельщик с татуировкой Эрика на спине торговался за нее. Кантона сразу купил футболку сам и отдал ее болельщику. 

В конце интервью я рассказал Эрику о Гари и Венди Найт. Гари – мой друг из Манчестера, а Венди – его жена. У них родился мертворожденный ребенок, после чего пара решила заняться благотворительностью. В то утро они позвонили мне, попросив достать какие-нибудь памятные вещи с подписями футболистов, чтобы разыграть их в лотерее. Они прекрасно выбрали момент. Я попросил Эрика подписать что-то, что могло бы стать лотом на аукционе в манчестерском пабе.

– С удовольствием, – говорит Кантона, но, к сожалению рядом не оказалось ни футболки, ни даже постера. Мы в тот момент стояли у большого флипчарта размера А2.

– Просто напишите что-нибудь здесь, – сказал я, указывая на флипчарт.

– Что? – спросил он.

– Вы же говорили, что Вы художник, так покажите это. Или напишите что-нибудь манкунианцам.

Эрик берет маркер, рисует абстрактную закорючку и послание. Чтобы не помять, я «позаимствовал» у отеля рулон бумаги для флипчарта и всунул работу Эрика в середину. 

Эта закорючка в красивой раме ушла с аукциона в пабе на рабочей окраине Манчестера за 2500 фунтов. Паре было бы достаточно и десятой доли от этой суммы – именно такая сумма была выручена за подписанную футболку Рууда ван Нистелроя.

Если вас ударили, нужно немедленно обратиться за медицинской помощью. Также следует немедленно обратиться в полицию и сообщить о событии. Необходимо сохранить все свидетельства, 

Адвокат интерпол, может помочь вам в нескольких отношениях:

• Он может представлять ваши интересы в процессе полицейского расследования и следствия;
• Он может представлять вас в суде при наложении наказания на преступника;
• Он может помочь вам в получении компенсации за причиненный ущерб и материальный ущерб;
• Он может предоставить вам юридическую информацию и консультацию на каждом этапе дела.

Важно отметить, что специализация адвоката может меняться в зависимости от страны, и что важно искать адвоката с опытом в данной области.