Джордж Бест. Затухающий огонёк

Меланхоличная параллель кино и жизни – это лучшая отправная точка в случае с североирландцем, как показалось мне, и я испытываю маниакальную потребность об этом рассказать.

Эти истории ни коим образом не переплетены. Они происходили с разными людьми, в разное время и с разными, что важно, последствиями. Но основная сентенция, мораль, если угодно, которая растворится в первом же глотке Бушмиллса, коварно запечатлена на кинопленке 63-го года.

Французский режиссер Луи Маль дал миру алкоголика с непреодолимым желанием умереть. Шотландский тренер сэр Мэтт Басби дал миру алкоголика с непреодолимым желанием жить. На этом, собственно, расхождения в судьбе Алена Леруа (прообразом которого стал поэт-сюрреалист Жак Риго) и Джорджа Беста (прообразом которого стали Beatles и другие, чуть более разнузданные рокеры) заканчиваются. И начинается параллель в судьбах элегантных жизнерадостных дэнди, но несчастных в своем мире точки невозврата в реальность.

Дело в том, что я, конечно же, посмотрел «Le Feu Follet» на эмоциях «нововолнового» европейского кино 60-ых. После которых непременно хочется закурить, пустить клубы дыма по комнате сидя в накрахмаленной рубашке с позолоченными запонками. Окинуть взглядом кровать. Обнажить ту самую, что стесняясь, кутается в одеяле. И проснуться.

Так делал киногерой Маля, помещенный в сумасшедший дом в Версале. Уверен, что так делал и Бест, помещенный в сумасшедший дом с табличкой «Жизнь». Успех ли это? В некотором роде – да, но за ним следует странствование по внутренним лабиринтам и выходом тут видится нетривиальное и единственное верное, кажется, решение – выпить.

Старик Дарвин как-то изрек фразу, относящуюся не столько к алкоголю как таковому, сколько к природе человеческой: «Обезьяна, однажды опьянев от бренди, никогда к нему больше не притронется. И в этом обезьяна значительно умнее большинства людей».

Благоразумие никогда не было добродетелям Джорджа. С ним не слишком дружил и фактически признанный псих Аллен. А когда надо было подводить черту обоим, то этот тумблер оказался выключенным.

Ты был успешен, красив, тебя любили женщины (сейчас же просто жалеют), друзья вышли на орбиту спокойствия и семейного благополучия. А те, кто не вышел, плохо кончили. Вот он кризис, пульсирующий в висках. Именно поэтому так трудно быть мужчиной. Мужчиной с благосостоянием на банковских счетах, а не долгами, материализованными в дорогих шерстяных костюмах.

Ты даже можешь лечь в клинику. Выправить свой недуг и улыбнуться на предложение бармена поправить здоровье. Всё это так. Но твоё время осталось позади. В мерцающем казино Монте-Карло или отражении Золотого мяча. Его больше нет.

Остается лишь блуждать, в надежде откопать хоть что-то хорошее в этом душевном беспокойстве. Снова, разумеется, начав пить. Чарльз Дарвин был абсолютно прав, когда сделал комплимент предмету собственного исследования, но учел ли он момент, что обезьяна не знает страсти к любимой женщине, пожалевшей тебя за твой недуг? Снисходительно, мило и нежно, но противно для мужского эго.

Решением головоломки станет либо больничная койка, либо свинец. Продолжением головоломки станет художественный фильм, или в случае с Бестом миллионные шествия по улицам. Кино-то ещё впереди. Как жаль, что Морис Роне в нем уже не сыграет.

Вот так, оглядываясь на более чем 50 лет назад, невольно начинаешь задумываться, что каждый из нас выбирает свой собственный путь. Будет ли это размеренная жизнь с завтраками на летней веранде или борьба с судьбой решать только нам.

Но, наверное, самое важное, нужное и необходимое в принятии каких-то решений не забывать, что рано или поздно придется подводить итог. Итог с налетом гордости, а не стыда.

В конце концов, мне бы не очень хотелось, чтобы кто-то из нас, таких молодых, пышущих здоровьем и мракобесием, выдал на излете жизни подобное:

«Не умирайте, как я»

И его огонек потух.

P.S. C днем рождения, Джордж!